Культура Древней и Средневековой Руси - Борис Григорьевич Якеменко
Звуки
(Музыка)
ДЛЯ СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ, как уже неоднократно отмечалось, было характерно удивительное единство всех составляющих ее частей. Одной из важнейших составляющих (и одной из наиболее сложных для изучения) средневековой русской культуры является древнерусская музыка, которая была преимущественно духовной (церковной). Следует подчеркнуть, что задача, которая стояла перед русской средневековой духовной музыкой, была та же самая, что стояла перед иконописью, архитектурой, богослужением, – восславить Бога, через пение донести до человека отблеск красоты Божественного мира. Поэтому главное в средневековой духовной музыке были искренность чувств, подлинность движения души к Богу. Чтобы не нарушить глубину чувств и мыслей, в большинстве своем создатели русской средневековой музыки избегали внешних эффектов, эмоциональности – спокойная гармония мелодии отвечала гармонии храма и иконы. Как иконы в красках и храмы в камне, музыка являлась проповедью в звуках – не случайно многие иконы являются запечатленными в цвете текстами богослужебных песнопений, поющихся в храмах. С помощью песнопений (тропарей и кондаков) святым связывались воедино, вводились в литургическое пространство, в общий круг церковного пения новые святыни и святые.
В настоящее время исследователям ничего не известно о том, в каких формах у восточных славян существовала музыка – возможно, некоторые традиции, существовавшие до Крещения Руси, нашли свое отражение в мелодике церковных песнопений позднейшего времени. После Крещения Руси русская средневековая музыкальная культура (как и другие аспекты русской духовной культуры) складывалась под влиянием Византии. Именно византийское влияние сформировало систему нотации и записи древнерусской музыки, надолго определив путь развития последней. Из «Повести временных лет» известно, какое впечатление произвело византийское богослужение на русских послов: «И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве».
Поэтому все виды литургических книг, существовавших в древнерусской певческой традиции, имели византийское происхождение. Типология песнопений и их названия (тропарь, акафист, кондак, стихира и пр.) имели также византийское происхождение. Из Византии были приглашены и первые «учителя» музыки. В Степенной книге сохранилось свидетельство о приглашении Ярославом Мудрым «певцов» из Константинополя: «Веры же ради христолюбивого Ярослава приидоша к нему от Царяграда богоподвизаемии трии певцы гречестии с роды своими, от них же нача быти в рустей земли ангелоподобное пение, изря дное осмогласие и паче же и трисоставное сладкогласование и самое прекрасное демественное пение».
Следует подчеркнуть, что несколько столетий само понятие о музыке на Руси отождествлялось только с пением, а слово «мусикия» («музыка») появляется лишь в XVII в. и связывается с игрой на музыкальных инструментах, хотя сами музыкальные инструменты существовали еще в Древней Руси. До XVII в. игра на музыкальных инструментах воспринималась как народное, повседневное искусство, в отличие от пения – искусства высокого (хотя такой игрой тешились даже князья – в 1151 г. великий князь киевский Изяслав I Мстиславич, получив в третий раз великокняжеский престол, оказавшись в Киеве, устроил большой пир для вельмож, на котором играли музыканты и множество киевлян с удивлением смотрели игры и слушали «скомонии»). Так же разделялась и литература – на высокую (церковную, официальную) и повседневную.
В отличие от западной традиции, где во время богослужения используется орган, на Руси в храмах установилось унисонное хоровое пение a capella, без музыкального сопровождения. Такое пение максимально точно отвечает духу церковной «соборности», всестороннему объединению людей во время богослужения. Использование музыкальных инструментов на богослужении (как в западной традиции) ставит между человеком и Богом посредника – инструмент, который от имени верующих выражает их чувства через исполнителя – профессионала. Играть для Бога умеет не каждый, но петь ему может каждый – «всякое дыхание да хвалит Господа» (Пс. 150).
Кроме того, в древности, в период становления христианства музыкальные инструменты использовались во время языческих жертвоприношений, поэтому христиане отказались от музыки, не желая использовать ни языческие музыкальные инструменты, ни традиции в своем богослужении. Как писал Иоанн Златоуст, после пришествия Христа нам нужны не гусли, струны и разные музыкальные инструменты, а наш собственный язык, наш голос, которым мы должны молиться. Еще одна причина, по которой христиане считали музыку лишней и даже опасной, заключается в том, что она нацелена на пробуждение чувственных эмоций, а не духа. Также важно понимать, что на Западе орган был введен в богослужение не столько в духовных, сколько в миссионерских целях – чтобы привлечь к Церкви людей, которым в храме во время богослужений было непонятно происходящее. В Византии за богослужением употреблялся греческий язык, понятный большинству населения. На Западе богослужение велось (и ведется сейчас) на латыни, которая очень многим была непонятна. И чтобы привлечь людей, использовали и органы: если человек не понимал текст, то точно понимал музыкальное настроение службы.
Возвращаясь к принятому в Восточной церкви пению a capella, следует напомнить мнение святого Климента Александрийского (ок. 150 – ок. 215), считавшего человеческий голос единственным средством восхваления Бога: «У нас в употреблении один инструмент – слово мира; при помощи его воздаем мы почет Богу, а не при помощи древнего псалтерия или трубы, или тимпана, или флейты – инструментов, которые в ходу обычно у людей военных, да еще у позабывших страх Божий плясунов на их игрищах, когда они возбуждают свои вялые души такой музыкой». То есть человек (его голос) есть совершеннейший инструмент, созданный самим Богом и оттого не нуждающийся в инструментальном дополнении. В свою очередь, как свидетельствуют средневековые источники, образцом для человеческого храмового пения служит пение ангелов. В византийской певческой традиции до сих пор сохраняются кратимы – лишённые смысла слова (торо-ро, те-ри-рем, те-не-на и т. д.), которые поются обычно в конце песнопений, символизируя ангельское пение.
Византия дала Руси уникальную нотную запись (нотацию, отличную от заимствованной в XVII в. из Европы), познакомила с жанрами гимнографии – неизвестным для славян видом высокого музыкально-поэтического творчества. Русь переняла у Византии, как уже говорилось, и целую систему специальных богослужебных книг, необходимых для пения. Византийское нотное письмо было непохоже на то, к которому мы привыкли сегодня. Оно записывалось не с помощью знаков нот на линейном стане, а с помощью особых значков, имеющих как музыкальное, так и сакральное
