Всегда подавать холодным - Макс Александрович Гаврилов
Всегда подавать холодным читать книгу онлайн
Это роман для тех, кто устал от одинаковых детективов и ищет книгу с размахом. Здесь есть все: императорские дворцы, заговоры, таинственные убийства, наследственные проклятия и любовь, проверенная дуэлями и войнами. Эта книга возвращает вкус к настоящей литературе —насыщенной, атмосферной и по-настоящему захватывающей.
Петербург июня 1809 года – город чиновных интриг, балов и знойных набережных. Россия зализывает раны после войн, а столица империи живет своей неспокойной жизнью. Молодой граф Андрей Извольский, недавний герой морских сражений, вынужден оставить флот по ранению и поступает на службу в Управу благочиния. Первое же поручение – расследование загадочного убийства гусара Михаила Валевича. Никаких следов ограбления, никакого оружия, только странное слово «ружье», произнесенное перед смертью. Сыщик постепенно восстанавливает цепь событий и узнает, что Валевич и еще семь человек некогда отбывали срок в Петропавловской крепости, а потом были освобождены. И вот по прошествии нескольких лет этих семерых кто-то начинает по порядку убивать. Граф Извольский выясняет, что убийства связаны с давними событиями, о которых предпочли бы забыть даже сами участники, ведь следы их ведут к самым верхам власти – императорской семье.
Макс Гаврилов
Всегда подавать холодным
Серия «Граф Извольский. Сыщик его превосходительства»
© Гаврилов М.А., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Пролог
Мой дед был удивительным человеком. Он родился под грохот союзнических пушек недалеко от отчаянно сражающегося Севастополя. Родился за два дня до гибели своего отца, капитана второго ранга Извольского. Шел тысяча восемьсот пятьдесят пятый год, год мужества и унижения русской армии, год смертельных для самолюбия императора Николая ударов, от которых он так и не смог оправиться.
А дед выжил. Несмотря на голод военных лагерей, по которым скиталась за мужем моя прабабка, антисанитарию обозных кибиток, невыносимую, удушливую жару и запах гниющих ран, исходивший от расположенных повсюду полевых госпиталей. Они с матерью вернулись в Петербург, и воспитанием моего деда занялся… его дед. Это был семидесятилетний действительный статский советник, его сиятельство граф Андрей Васильевич Извольский. Живых свидетелей, способных хоть что-то рассказать об этом человеке, естественно, не осталось, но в нашей семье сохранились кое-какие намертво впечатавшиеся в мою голову легенды. Всю свою жизнь мой далекий предок занимался сыском. Его служба началась еще до войны с Наполеоном, и, по слухам, передававшимся из поколения в поколение, он имел отношение к самым знаковым и запутанным делам того времени. К несчастью, характер графа Андрея на склоне лет стал властным и жестким, а поскольку он был одержим идеей уголовного сыска в империи, то всегда мечтал видеть сына служащим Фемиды. Когда же молодой Извольский выбрал военную службу на флоте, а не гражданскую профессию юриста, старый граф окончательно перестал с ним общаться. Он сделался замкнутым и раздражительным, как все деятельные, но не ко времени состарившиеся люди, и вскоре вышел в отставку. А потом была Крымская война. Граф Андрей тяжело перенес гибель единственного сына в осажденном Севастополе, но недавно родившийся ребенок добавил в жизнь статского советника свежую струю. Старый граф взял внука (моего деда) и невестку на попечение, нанял гувернера для мальчика и ревностно следил за его воспитанием.
Павел рос в огромном особняке на Гороховой улице, недалеко от дома, где спустя полвека будет жить Распутин. Мне, человеку конца двадцатого столетия, это представляется поразительным! Детство моего деда прошло на набережной Екатерининского канала, где он с розовыми от мороза щечками гулял со старым графом. Вот они проходят мимо Казанского собора, и маленький Павлуша Извольский считает колонны, смешно тыча пальчиком в воздух. Вот они пересекают Невский, городовой почтительно вытягивается во фрунт, а мальчик смотрит голубыми чистыми глазами на серое небо Петербурга. Их идиллия закончится, когда Павлу исполнится девятнадцать. Как и много лет назад, старый граф просчитался: дед решил пойти по стопам своего отца и стать военным. И снова… злоба, неприятие и разрыв. Дело дошло до того, что граф Андрей уехал жить в Швейцарию, но через год умер. Мама рассказывала, что никаких денег он после себя не оставил: то ли швейцарцы все разворовали, то ли обида его была так сильна, что он не захотел оставить внуку денег. Впрочем, Павлу остался графский титул, особняк на Гороховой улице и чувство вины перед своим дедом. Они больше никогда не увидятся, поручик Извольский отправится в полк, и смерть графа Андрея в далекой Швейцарии застанет его на Кавказе.
Я часто гуляю вдоль канала Грибоедова, бывшего Екатерининского канала, и едва уловимые тени прошлого преследуют меня. Холодное мартовское утро. Сани, в которых едет царь. После нескольких покушений его охраняют. Рядом верховой казачий разъезд. Вот они приближаются к мосту, вокруг много людей. Они приветствуют царя. Взрыв! Оглушенный казак-возница сидит на грязном снегу, вокруг крики, стоны раненых. Царь жив! Он медленно и как-то отстраненно бредет по тротуару… Его уговаривают уехать, но он медлит… Бредет неверными шагами вдоль парапета… Вот от толпы отделяется еще человек… Снова взрыв!
Смерть императора потрясла всю Россию. И совершенно непостижимым образом повернула жизнь нашей семьи. Моя бабка была назначена фрейлиной при новой императрице, а Павел Извольский, уже ротмистр лейб-гвардии Преображенского полка, – адъютантом при дворе великого князя.
Они обвенчаются спустя полгода. Будут очень счастливы в браке, бабка родит шестерых детей, здесь, в Петербурге, появится на свет и самый младший из них – мой отец, Василий Извольский.
Дед участвовал в трех войнах, брал Плевну, пережил крах русской армии в Русско-японскую и окончил службу в штабе генерала Брусилова в четырнадцатом. Революцию он встретил будучи генералом в отставке. Мама рассказывала, как во время жуткого голода девятнадцатого года бывший генерал-лейтенант, кавалер ордена Святого Владимира, георгиевский кавалер, его сиятельство граф Павел Извольский выменивал на хлеб и картошку драгоценности жены, бывшей фрейлины Ее Императорского Величества Марии Федоровны…
Дед ненавидел новые порядки, но отчего-то с пониманием относился к революции. Никогда не думал об эмиграции. Даже в самые тяжелые годы бывший граф заявлял: «Корабль, безусловно, тонет. Но я не крыса, я член команды». Уж не знаю, как так вышло, но большевики его не тронули. Впрочем, дед оставался русским солдатом до самой смерти, он добровольно отдал старый особняк под военный госпиталь, добившись лишь, чтобы ему с семьей оставили три комнаты, и до конца своей блистательной жизни читал лекции в Артиллерийской академии РККА. Он умер от чахотки в двадцать шестом, прожив длинную, наполненную событиями жизнь. В тот день шел дождь, и крупные капли скатывались по стеклу, казалось, что плакал сам Петроград… Как плакал в тот день по отцу и старший лейтенант Василий Извольский.
У меня сохранились его довоенные фотокарточки. На одной из них выпускники той самой Академии, где преподавал дед… Отец смотрит на меня черно-белыми глазами, полными достоинства. Умное лицо, так выделяющее его из массы простодушных крестьянских лиц… Гены лейб-гвардии и былое величие сословия… По рассказам мамы, все двадцатые и половину тридцатых они скитались по гарнизонам. Первая дочь, моя сестра, умерла от полиомиелита в Туркестане. А потом был Халхин-Гол и Финская… Нападение Германии на СССР застало их в Ленинграде.
Уж не знаю, гримаса ли это судьбы или божий замысел, но войны огромной страны прокатились по нашей семье и проредили ее с разницей в сотню лет. И вновь все повторилось. Я пришел в этот мир ровно в тот день, когда мой отец, гвардии майор Извольский, был убит снайпером где-то под Ржевом.
Мне семьдесят шесть. Больше половины своей жизни
