Беженцы - Боб Мур
Идеальными кандидатами были маленькие девочки, предпочтительно блондинки. Дети «арийской» внешности имели больше шансов быть отобранными, чем выглядящие как евреи. Потенциальные приемные родители предпочитали детей без семейных привязанностей, чтобы иметь возможность воспитывать их как своих собственных. В то же время дети должны были быть из крепких семей среднего класса. Немногие дети могли соответствовать всем этим критериям: детдомовцы и воспитанники приютов часто были выходцами из низших слоев общества или рождены вне брака; другие имели происхождение из среднего класса, но были лишь временно разлучены с родителями – из-за ареста или пребывания за границей – и намеревались воссоединиться с семьей в изгнании.
Таким образом, возникло несоответствие между «предложением» и «спросом»: если на места в Kindertransport претендовали в основном мальчики-подростки, поскольку они были особенно подвержены задержаниям и антисемитскому насилию, а родители считали их достаточно взрослыми и зрелыми, чтобы самостоятельно выехать за границу, – то для них было трудно найти приемные семьи и частные гарантии. С другой стороны, не было достаточного количества «предложенных» совсем маленьких детей, особенно девочек, поскольку по понятным причинам родители особенно неохотно отправляли их за границу одних. И приемные родители, и организации помощи ожидали, что дети будут социально и психологически адаптированы и смогут держаться в тени; это было необходимым условием для быстрой и полной ассимиляции в принимающей семье и принимающем обществе. Подобные ожидания имели давнюю традицию в англо-еврейской помощи беженцам. Организаторы помощи, как правило, беспокоились об имидже своих клиентов в обществе и предпочитали быструю англицизацию прибывающих с континента, чтобы избежать ненужного фурора. Так уже бывало с иммигрантами до 1933 года. Всякий раз, когда прибывала волна иммигрантов, англо-еврейский истеблишмент опасался, что их стремление к ассимиляции – в их глазах единственной защите от антисемитизма – потерпит неудачу.
Дети-иммигранты всегда считались особенно легкой мишенью для мер по англицизации путем предоставления соответствующего школьного образования и услуг по социальному обеспечению. Это предположение повлияло на решение лоббировать прием несовершеннолетних, а также на стратегии отбора детей. После прибытия успешных кандидатов оно также определило крайне ассимиляционную политику социального обеспечения, проводимую RCM. Цель состояла в том, чтобы распределить детей по всей стране, дабы избежать скопления и сделать их «невидимыми». Лучшим средством для достижения этой цели было размещение детей в приемных – и не обязательно еврейских – семьях. Более того, потеря детьми идентичности, как еврейской, так и немецкой и австрийской, за счет отказа от религиозных, культурных и языковых связей даже поощрялась. Многие дети размещались в христианских домах, лишаясь возможности участвовать в еврейской жизни и религии. Было немало случаев попыток обращения в христианство, что вызвало беспокойство и гнев ортодоксальной еврейской общины Великобритании, которая в 1944 году выступила против RCM, считая, что оно было «движением за отчуждение детей». Когда по достижении 14 лет обязательное школьное образование было получено, Движение направляло выбор профессии и образования молодых беженцев на интеграцию в те сферы рынка труда, которые считались подходящими именно для этой категории. Высшее образование не поощрялось из-за недостатка финансирования, а также во избежание профессиональной зависти со стороны британцев.
Как видно из информации, представленной в этой главе, британское правительство, а также частные, в основном англо-еврейские, организации помощи рассматривали прием несопровождаемых детей как подходящий способ выполнения гуманитарных обязательств, с одной стороны, и минимизации рисков, связанных с приемом беженцев, – с другой. Прием этой возрастной группы беженцев соответствовал интеграционным концепциям как британского правительства, так и англо-еврейской общины, которая выступала за «невидимость» и быструю ассимиляцию. Тот факт, что спасательная операция пользовалась большой популярностью, также отвлекал внимание общественности от ограничительной иммиграционной политики в Палестине и нежелания Британии действовать в интересах беженцев в целом.
Политика приема детей-беженцев в континентальной Европе в 1938–1939 годах
Бельгия, Швейцария и Нидерланды – вот лишь три примера европейских стран, которые приняли гораздо меньше детей, чем Британия. Тем не менее мы увидим, что логика, побудившая Британию принять детей из Kindertransport, действовала и в этих странах – но в гораздо меньшей степени. Факторы, препятствовавшие приему большего количества детей, здесь были сильнее, чем в Британии. Еще один важный аспект, который делал позиции этих стран в кризисе беженцев 1938 и 1939 годов совершенно отличными от британских, заключался в том, что в силу географических особенностей нелегальная иммиграция была значительным фактором, но в Британии она почти не играла роли. Поэтому аспект нелегальной иммиграции детей также будет представлен в следующем анализе. Во всех трех странах после Хрустальной ночи частные организации по оказанию помощи обратились к правительствам своих стран, чтобы пролоббировать прием несопровождаемых детей. В то же время правительства и администрации должны были занять определенную позицию в отношении растущей нелегальной иммиграции детей, которая стала результатом активизации политики высылки, проводимой немецкими властями.
Ограничение привилегий для детей-беженцев в Швейцарии
Прием 300 детей в Швейцарию был организован Швейцарским агентством по делам детей-беженцев (Swiss Agency for Refugee Children, SHEK), которое с 1933 года активно содействовало временному пребыванию детей-беженцев на каникулах. SHEK заявляло о верхнем возрастном пределе в 16 лет для своих кандидатов – зная, что подростки являются наиболее подверженной опасности возрастной группой среди еврейской молодежи в Германии, – но власти снизили этот предел до 14 лет. Дополнительные критерии приема детей также были строгими: они должны были быть сиротами или детьми матерей, потерявших свой дом в результате политических обстоятельств, или детьми, отцы которых находились в концлагерях. Детей принимали как трансмигрантов, при этом они могли быть исключительно гражданами Германии. Несмотря на то что федеральная полиция по делам иностранцев выдавала детям визы, в некоторых случаях кантональные власти, будучи более склонными выставлять препятствия, чем федеральная полиция по делам иностранцев, отказывали в выдаче вида на жительство. Поэтому по этой схеме в Швейцарию приехали только 260 детей.
Очевидно, что официальная политика приема не могла удовлетворить растущий спрос немецких и австрийских евреев на убежище. Нелегальное пересечение границы стало проблемой вскоре после аншлюса
