Беженцы - Боб Мур
Организованная эмиграция детей без сопровождения взрослых в Бельгию за первые восемь месяцев 1939 года достигла 800 детей из Германии и 164 детей из Австрии. Строгие возрастные условия не всегда соблюдались, поэтому иногда принимали детей старше 15 лет. Кроме того, в течение 1939 года 181 ребенок без сопровождения взрослых смог попасть на территорию Бельгии без соответствующего разрешения и был принят комитетами помощи беженцам. Среди них, вероятно, были дети без документов, которых сопровождали взрослые, имеющие надлежащие документы, а также дети в возрасте до трех лет, которые были допущены пограничными властями. Другие дети, вероятно, прибыли в страну, полностью избежав пограничного контроля; возможно, самостоятельно, а возможно, с помощью других беженцев и контрабандистов. Некоторых из них родители посадили в поезда, чтобы они смешались с детьми, которым официально было разрешено остаться в Бельгии.
Как только эти еврейские беженцы попадали на бельгийскую территорию, им – как детям, так и взрослым – больше не грозила высылка или депортация. Эта политика была гораздо более щедрой, чем в Швейцарии, где и детей и взрослых часто депортировали обратно в Германию даже после того, как им удавалось попасть в страну. Бельгийские власти передавали нелегально въехавших детей-беженцев комитетам по делам беженцев как часть своей квоты.
Хотя, по-видимому, бельгийские власти не оказывали никакого давления на комитеты по делам беженцев с целью заставить детей покидать Бельгию в поисках конечного пункта назначения, сами комитеты по делам беженцев стремились найти страну для поселения за границей, поскольку это облегчило бы их расходы и позволило бы большему числу детей покинуть нацистскую Германию.
Более того, можно утверждать, что в Бельгии прием детей в рамках частных программ спасения был стратегией властей, призванной отвлечь внимание общественности от ухудшающихся условий жизни взрослых беженцев и успокоить протесты населения. Однако в итоге наиболее влиятельными в администрации и правительстве, а также в католической консервативной общественности оказались те, кто считал детей-беженцев авангардом еврейского нашествия, а их прием – уступкой немецкой депортационной политике. Сторонники этой точки зрения даже утверждали, извращая гуманитарные принципы, что в интересах детей было предотвратить их приезд в Бельгию. По словам Фольена, после прибытия в Бельгию дети неизбежно подверглись бы холоду и голоду, поскольку о них никто не позаботился бы. Неизвестно, сколько детей стали жертвами безжалостной пограничной политики бельгийских властей. Возможно, многие из них, как и Эмиль Имберманн, были впоследствии депортированы и убиты во время Холокоста.
Нидерланды: предотвращение ассимиляции перемещаемых детей
В Нидерландах ужесточение общей политики в отношении беженцев сопровождалось предоставлением определенных привилегий детям. В период с декабря 1938 по август 1939 года около 2000 детей прибыли в Нидерланды в рамках программы Kindertransport, в то время как взрослым евреям становилось все труднее найти убежище в Нидерландах. Более того, нелегальные дети-беженцы были в какой-то степени приняты в стране, в то время когда все взрослые, за исключением нескольких человек, были отправлены обратно в Германию.
В марте 1938 года голландцы закрыли свои границы для беженцев, за исключением тех, кто находился в «непосредственной смертельной опасности». После ноябрьских погромов Министерство юстиции издало инструкцию, которая еще больше ограничивала категории беженцев, подлежащих приему: только те, кому грозила смертельная опасность и кто жил вблизи голландской границы. Эти строгие меры сопровождались определением трех групп, которые все еще подлежали приему: лица, имеющие родственников в Нидерландах, люди, которым угрожала непосредственная опасность и которые могли представить особый случай для временного проживания в Нидерландах, и – что неудивительно – дети.
После ноябрьского погрома были основаны межконфессиональный Детский комитет (Het Kinder Comite) и финансовая организация, известная как Центральный фонд помощи изгнанным детям (Central Relief Fund for Exiled Children), для поддержки детей, прибывших с Kindertransport; детей, следовавших транзитом в Англию; и детей, прибывших без разрешений на границе. Дети, приехавшие с Kindertransport, были приняты голландским правительством при условии, что они покинут Нидерланды по окончании образования и никогда не будут трудоустраиваться в стране. Дети были отобраны Детским комитетом на основании срочности их дела. Кроме того, власти настаивали на проверке здоровья детей и места жительства их родителей. Тем временем нелегальная иммиграция детей продолжалась. К детям, прибывшим на границу без документов на въезд, относились относительно благосклонно в соответствии с постановлением Министерства юстиции, при условии что они не прибывали группами. Группы детей, как правило, возвращали в Германию, поскольку голландские власти боялись, что, принимая их, они поощрят организованную немецкую практику «выброса» детей. Опасения, что немцы «воспользуются» «слишком гуманной» политикой в отношении нелегальных еврейских беженцев, были очевидны и в случае с Бельгией. За соблюдением указа следил Детский комитет, который имел своего представителя на железнодорожном вокзале Неймегена, чтобы допрашивать прибывающих детей и договариваться с властями об их пребывании. В январе 1939 года в стране насчитывалось уже 500 детей-беженцев, чья нелегальная иммиграция была узаконена при посредничестве Комитета. Эти дети были вычтены из официальной квоты.
Характерной особенностью голландской политики в отношении беженцев было то, что тех в основном размещали в лагерях. Это считалось наиболее подходящей мерой для того, чтобы избежать ассимиляции беженцев, которые обычно рассматривались как трансмигранты. Принцип группового размещения распространялся и на детей. Несмотря на тысячи предложений от голландских семей, готовых принять ребенка-беженца после ноябрьского погрома, власти не разрешали размещать детей в частном порядке, кроме как у родственников, поскольку опасались, что те ассимилируются и возрастет опасность того, что они рано или поздно выйдут на рынок труда. Движущей силой, выступавшей против размещения детей в семьях, было Министерство юстиции. Другим аргументом против индивидуального размещения было то, что существующие вакансии должны быть заполнены, поскольку в противном случае они будут использованы для лоббирования приема еще большего количества детей-беженцев. Министерство внутренних дел, с другой стороны, выступало за семейное размещение из-за финансовой выгоды для государства.
Несмотря на то что дискуссия о лучшей форме размещения несопровождаемых детей явно определялась политическими и экономическими аргументами, а не
