Беженцы - Боб Мур
Что касается вопроса о незаконном пересечении границы детьми, то трудно судить, насколько великодушным было отношение к детям, поскольку письменных свидетельств об инцидентах на границе нет. Однако некоторые бывшие пограничники позже вспоминали, что обычно пропускали несопровождаемых детей по гуманитарным соображениям. Другие выполняли приказы и отказывали детям вопреки собственным гуманитарным соображениям. Детей не только не пропускали на границе, но и высылали уже после того, как им удавалось попасть в страну. Политика в отношении нелегальных детей-иммигрантов, которые обращались в кантональную полицию по делам иностранцев, различалась в разных кантонах. В Санкт-Галлене политика в отношении иностранцев была довольно либеральной. Как правило, терпимо относились к лицам, имеющим родственников в стране, известным людям и детям. В отличие от этого, жесткая политика высылки, проводимая полицейскими властями Цюриха, не делала различий между детьми и взрослыми. На федеральном уровне в Департаменте полиции по делам иностранцев (Eidgenossische Justiz– und Polizeidepartment, EJPD), который возглавлял печально известный Генрих Ротмунд, к детям применялись те же строгие меры, что и ко всем нелегальным иммигрантам. Вполне вероятно, что антисемитизм и страх перед Überfremdung (понятие означает избыточное проникновение в страну иностранцев, что буквально можно перевести как «сверхиностранизация». – Примеч. ред.) были слишком яростными на этом административном уровне, чтобы оставить много места для гуманитарных соображений. Ротмунд выразил свою точку зрения в январе 1939 года следующим образом:
Мы не для того боролись с растущим влиянием евреев (Verjudung) в Швейцарии в течение последних двадцати лет, используя все ресурсы полиции по делам иностранцев, чтобы сейчас нам навязывали этих эмигрантов. Мы должны <…> переселить всех эмигрантов, например детей и молодежь, которые остаются здесь в заметно большем количестве.
В глазах Ротмунда дети были скорее «еврейским вопросом», чем гуманитарной «проблемой».
Очевидно, что до начала войны в принятии решений руководства EJPD преобладали ксенофобские и антисемитские мотивы. Более того, из-за отсутствия общественных протестов на этом этапе беженской трагедии у властей не было причин отказываться от общего ужесточения политики в отношении беженцев путем гуманитарных уступок, выходящих за рамки официального приема 300 детей. Швейцарская еврейская община, представленная Швейцарским израильским землячеством (SIG), опасалась роста антисемитизма и страха чрезмерного наплыва иностранцев в целом и поэтому была довольно сдержанной в обсуждении вопроса о немецких еврейских беженцах с властями. Однако она полностью поддерживала прием детей, поскольку они с меньшей вероятностью могли вызвать подобные опасения в швейцарском обществе. Это отношение совпадало с британским. В Швейцарии финансовый аспект также сыграл свою роль в позиции поддержки, занятой лидерами еврейской общины. Прием еврейских детей, в отличие от взрослых, не стоил SIG ничего, поскольку финансовую и организационную ответственность за несовершеннолетних несло Швейцарское общество помощи эмигрантам.
Только в 1942 году, когда нелегальная иммиграция евреев, среди которых было много детей без сопровождения взрослых, из неоккупированной части Франции достигла своего пика, полицейский департамент EJPD постановил, что некоторые группы особо уязвимых нелегальных иммигрантов должны быть освобождены от выдворения. Это касалось лиц старше 65 лет, больных, беременных женщин и детей младше 16 лет, а также родителей с детьми младше 16 лет. Решение о привилегированном отношении к этим тяжелым случаям было символическим жестом, особенно в свете того, что незадолго до этого были резко ужесточены общие меры против нелегальных иммигрантов. В отличие от мер, ущемляющих права беженцев, 1938 года, которые швейцарская общественность практически не заметила, сейчас они вызывали бурные протесты. Власти надеялись успокоить их, предоставив привилегии в тяжелых случаях, но приняв эти меры, они посчитали свой гуманитарный долг выполненным. В то же время Детская помощь Швейцарского Красного Креста предложила две меры по спасению еврейских детей: одна предполагала принять 500 детей на постоянной основе, другая – около 1000 временно, пока они не смогут реэмигрировать в Соединенные Штаты. Оба предложения были отклонены Бундесратом в сентябре 1942 года.
Общественные протесты в Бельгии и гуманное обращение с детьми-беженцами
В конце 1938 года представители бельгийской еврейской общины обратились к правительству от имени этих самых маленьких беженцев и получили от консервативного католического министра юстиции Жозефа Фольена разрешение на прием 250 детей до 15 лет, при условии что еврейские агентства будут заботиться о них до достижения ими совершеннолетия или завершения профессионального обучения. Взаимосвязь между ужесточением правил для беженцев в целом и открытием границ для детей очевидна и в бельгийском случае: решение Фольена стало немедленной реакцией на протесты общественности против высылки проживавших в Брюсселе евреев, которые въехали в страну нелегально.
Детям до 15 лет разрешалось въезжать в Бельгию без паспорта – требовался только Kinderausweis, – и с этим немецким удостоверением личности они могли свободно перемещаться через германо-бельгийскую границу. Многие еврейские беженцы, бежавшие в Бельгию, использовали это положение, для того, чтобы их дети присоединились к ним в изгнании. Когда эти дети ехали на поезде одни, у них на шее чаще всего висела бирка, сообщавшая, что на вокзале их ждет родственник. Иногда детей сопровождал взрослый, который должен был помочь им присоединиться к родителям. В начале 1939 года число несопровождаемых детей-беженцев увеличилось из-за политики высылки, проводимой немецкими властями, но, возможно, и из-за надежды на то, что все дети, пересекающие границу, будут находиться под опекой бельгийских комитетов по делам детей-беженцев, созданных для приема официальных Kindertransport.
Когда в начале января 1939 года семеро несопровождаемых детей, не имевших документов, прибыли на контрольно-пропускной пункт в Лонцен-Хербестале, бельгийская пограничная полиция получила приказ от полиции по делам иностранцев о том, что к детям без документов нельзя относиться иначе, чем к взрослым, поэтому им было отказано во въезде. На этом этапе даже малышей, например двухлетнего Эмиля Имберманна из Вены, который направлялся к своему отцу в Антверпен, отправляли обратно в Германию. Эта высылка детей пограничниками быстро стала достоянием общественности. Местная газета опубликовала отчет, который был подхвачен национальными газетами и вызвал общественный резонанс. Тем не менее эта практика была сохранена, и власти пошли лишь на две уступки. Во-первых, квота на прием детей-беженцев была увеличена с 250 до 750. На волне общественного протеста готовность взять на себя заботу о детях-беженцах выразили новые благотворительные организации. Комитет юристов, организация с преобладанием христиан (протестантов) среди своих членов, но официально нейтральная, взяла на себя заботу
