Развод. Я хочу стать мамой (СИ) - Вишневская Виктория

Девятая палата.

Эти слова так громко стучат в голове, что я уже не слышу собственных каблуков по плитке. Лечу по коридору, как будто чечётку отбиваю, и сама не понимаю, как без лифта взметнулась на третий этаж. Бегу, ловлю глазами таблички на дверях. Наконец нахожу нужный номер. Замираю у порога: вдруг нельзя?

Как по щелчку рядом вырастает медсестра с металлическим подносом, на нём блестят какие‑то инструменты.

– Вы к кому?

Молча киваю в сторону девятой палаты.

– Архипова.

– Кем приходитесь?

– Сестра, и… – так и хочется добавить, что я вообще наниматель суррогатной мамы, и мне обязаны всё рассказать, но язык не поворачивается. Да и не надо – меня и так пропускают, распахивая дверь. Я, не задумываясь и ничего не спрашивая, только благодарю и вхожу в одиночную палату.

Фух. Одиночная. Можно спокойно поговорить.

– Ленусь? – зову тихо. Вижу: она уткнулась в телефон, тут же вздрагивает, гасит экран и слабо улыбается.

– Привет, – нерешительно говорит она.

Я сразу присаживаюсь рядом, беру её за ладонь – тёплую, чуть влажную.

– Ты как?

– Да вроде нормально, – пожимает плечами.

Я кусаю губу. Хочется спросить про малыша, прямо сейчас, сразу. Но главное – чтобы с ней всё хорошо.

– Надолго я тут, кажется.

– Пусть, – киваю. – Это твоё здоровье.

– Ага. И ребёнка.

– Он…

– Да, – она улыбается и кивает. И камень с груди у меня падает с грохотом, будто прямо на пол. – Жив. Здоров. Представляешь, меня сначала в общую палату, на шесть человек, положили! Пришлось договариваться с врачом, чтобы сюда перевели. Семьдесят тысяч стоит, ты прикинь? Да у меня кошелёк опустел!

– Всё‑всё, мы с Августом оплатим, не переживай, – похлопываю её по ладони, успокаивая. – Главное, что вы целы и здоровы. Только… почему всё началось? Ты не нервничала? Ничего тяжёлого не поднимала? В горячей воде не купалась?

– Да нет, – снова пожимает плечами. – Внезапно. Сидела, кушала. Встала – и тут… Ну ты понимаешь. Я скорую в страхе вызывала.

Ладно. Чёрт с ним. С женским организмом всё что угодно может приключиться.

Телефон в кармане сумки вдруг вибрирует. Смотрю на экран – муж звонит. Я уже сообщила ему, что случилось, и что еду в больницу. Он сказал, что приехать не может – совещание, – чтобы держала его в курсе. Быстро рассказываю, что да как, и отключаюсь.

– Может, тебе что‑нибудь купить? – спрашиваю, убирая телефон в сумку.

– Да, давай. Я тут надолго, накупи вкусняшек, а?

– Ну это мы ещё посмотрим, – щёлкаю её по лбу и встаю с табуретки. – Пойду поговорю с твоим лечащим врачом.

– Иди, иди, – она машет мне, уже повеселев.

Выбираюсь в коридор, сажусь на металлические стулья. Жду, что кто‑то пройдёт, и я спрошу, где найти Лениного врача. Надо узнать, что ей можно, а что нельзя после всего этого.

Недалеко вижу двух медсестёр у поста. Подхожу ближе, и их шёпот становится отчётливее.

– Девчонку с утра привезли. Молодую. В шестой палате. Ни слезинки не проронила.

– Это у той, что выкидыш?

– Ага. Главное, спокойная такая. Я ещё подумала, придётся успокоительное колоть, а она нет…

Сглатываю, услышав это. Видимо, в ту шестую палату привозят именно таких, как Лена. И я понимаю, почему она выбрала платную палату: чтобы не слушать чужие страшные истории и не трястись от них. А нам… повезло. С нашим ребенком всё в порядке.

— Извините, — прерываю их тихий шепот. — Не подскажете, где можно найти лечащего врача Архиповой из девятой палаты?

Они переглядываются как-то странно, но отвечают.

— Бондаренко. Вон идет, — кивают в конец коридора.

Оборачиваюсь — навстречу идет женщина лет сорока. Уткнулась в папку, что-то изучает. Сразу бегу к ней. Относится ко мне равнодушно, будто я пустое место. Пока не называю фамилию из одиночной палаты. Сразу учтивая, мягкая, зовёт за собой в кабинет.

Сажусь на стул в её кабинете, руки холодные, ладони влажные. Слушаю. Ее голос ровный, спокойный, почти без интонаций. Такое бывает, никто не застрахован. Стандартные фразы, понятные и пустые. С ребенком всё в порядке. Лену выпишут на днях. Сегодня-завтра понаблюдают — и всё.

Рановато…

После моего первого выкидыша я лежала дней пять. А на сохранении вообще держали бы минимум дней десять.

Какие-то тут врачи… несерьезные. В горле горчит. Как выпишемся — пойдем в платную клинику. Но спорить не начинаю. Беру лист с рекомендациями: что можно есть, как восстанавливаться, когда приходить на контроль.

Бегу в магазин, по пути звоню мужу. Объясняю все коротко, высказывая своё недовольно.

— Я понял, — серьезно отзывается он, тяжело выдохнув. Похоже, и у него вера в бесплатную медицину трещит. Хотя деньги за палату дерут больше, чем в платных!

— И, наверное, надо все же, чтобы она переехала к нам, — говорю тише. — За ней нужно присматривать.

— Так будет лучше, — неожиданно легко соглашается он.

А я ведь думала, как начать этот разговор… И вот — не пришлось уговаривать.

Август самый понимающий. И то, от чего мы бежали, всё равно догнало нас. Совместное сожительство.

Эти два дня до выписки Лены пролетают как один длинный, беспокойный вздох. Мы ждем, нервничаем, считаем часы. Сестру выписывают. Она снова переезжает к нам. А время продолжает бежать неумолимо быстро: день за днем, неделя за неделей…

Глава 16. Август

Август

– Бр-р, как же холодно, – раздаётся с двери. Я мельком кошусь на вход. Уже привык к этим внезапным появлениям третьего человека в доме. Архипова вся дрожит, обняла себя за плечи, трёт их, зубами цокает, как мышь замёрзшая. Подходит к дивану в гостиной и плюхается рядом со мной.

– А ты чего на улице делала? – отвлекается жена от книжки, поднимает взгляд поверх очков. – Ещё и так легко одета! Просто свитер! Ты вообще погоду видела?

Ариша права. Этот мешковатый свитер её от холода не спасёт. Непроизвольно встаю, беру плед с кресла и накидываю на плечи этой мелочи. Бестолковая. Совсем головой не думает. Ребёнка нашего носит, должна хоть немного соображать.

– Ой, спасибо, Август, – улыбается и сразу зарывается в ткань, как котёнок. Если присмотреться – чем-то на Арину отдалённо похожа: те же скулы, только взгляд попроще. – Так мило с твоей стороны.

Возвращаюсь, сажусь рядом, подбираю книгу, что не дочитал, пальцем нащупываю закладку.

– И безрассудно – с твоей. В следующий раз оденься нормально. Потеплее, – отчитываю её, как ребёнка.

– Да я ненадолго выбежала, – бубнит. – Первый снег пошёл, и мой мозг захотел его поесть. Что я сделаю-то? Отказать? Это нереально! Я быстрее разрыдаюсь.

– Первый снег? – выгибаю бровь, косясь на окно. И правда: мелкие хлопья кружатся, липнут к стеклу и тут же пропадают.

– Он быстро тает, – недовольно бурчит рядом. – А вы чё тут делаете? Книжный клуб устроили?

Её любопытная натура тут же лезет разглядывать мою обложку.

– Ой, Стивен Кинг, – морщит нос. – Мрачновато.

– Интересно, – отрезаю ей назло. Но она уже докапывается до своей сестры:

– А у тебя что? Пятьдесят оттенков серого? – сама же хихикает над своей шуткой.

– Я готовлюсь, – спокойно говорит Арина, перелистывая страницы. Строго, собранно, как на совещании.

– Точно, у тебя же там какая-то сходка педагогов, и ради этого ещё и ехать в другой город. Уволилась бы уже, у тебя муж нормально зарабатывает.

Усмехаюсь. А я вот не солидарен с ней. У каждого должны быть свои увлечения и занятия. Это саморазвитие, в конце концов.

– Чтобы дома сойти с ума от скуки? Нет. Лучше работа. Но да, вам придётся остаться вдвоём. Покушать я наготовила, все рекомендации на кухне. И, Август, смотри, чтобы она ела. Лена совсем не набирает.

– У меня быстрый метаболизм! – огрызается мелкая и сразу прячет нос в плед, будто это аргумент.

– И ещё… – Арина включает училку, чеканит слова. Я невольно заслушиваюсь. Такая собранная, чёрт, красивая. Пучок на голове, очки, которые ей безумно идут, облизывает пальчик, переворачивает страницу – и у меня в животе всё сводит. Спокойная, уверенная. Моё. Повезло – красивее девушек не видел.