Развод. Я хочу стать мамой (СИ) - Вишневская Виктория

Я тихонько смеюсь, обнимаю её в ответ. Вспоминаю наши подростковые и студенческие годы — не разлей вода, всегда рядом. И вот поругались из‑за какой‑то фигни.

– И ты меня прости, – добавляю. – Я сама нервная последние дни. Суррогатство, как и тебе, для меня очень тяжело морально. Знаешь ли, не каждый день твоя сестра хочет родить вам с мужем ребёнка.

– Понимаю. Давай только в следующий раз говорить, а не срываться, хорошо? Если у тебя есть какие‑то правила — напиши сразу, чтобы потом не ругаться. Ладно?

– Хорошо, – ласково улыбаюсь.

И сразу будто отпускает. Мы опять становимся родными сёстрами. Я глушу нервы пирожными, и даже прихожу в себя: снова смеюсь, болтаю и встречаю Августа на пороге с улыбкой во весь дом. Он удивлённо вскидывает брови, когда я хватаю его за ладони и чуть не кружу по гостинице.

Как же хорошо, оказывается, выговориться!

– Ого, что с тобой? – муж даже теряется, но подхватывает моё настроение, улыбается. – Тебе сделали укол счастья?

– Почти, – смеюсь и тяну его на кухню. – Пошли, я приготовила тебе обед.

Заходим, а там Лена сидит, хомячит лазанью. Поднимает палец вверх:

– Вкусно! – гордо объявляет, смешно выглядя в своей новой розовой пижаме с причудливым принтом. Мы сегодня сходили в магазин: набрали ей вещей, и, смеясь, она выбрала один дурацкий комплект — почти детский, но ей идёт. – Садись ешь, а то твою порцию тоже съем!

– Всем хватит, – улыбаюсь, но всё равно усаживаю мужа за стол. – Кушай, а то проглот всё подчистую утащит.

– Фе, – дуется сестра и устраивается поудобнее.

Мы с Августом воркуем, шепчемся о всяких приятных пустяках, а Лена вдруг притихает. Жует задумчиво, взгляд бегает, как будто слова застряли где‑то в горле и не решаются выйти.

И в какой-то момент, когда кухню накрывает тишина и только звон вилок о тарелку рушит её.

– Знаете… – проговаривает неуверенно. – Я тут подумала… А может, я всё же перееду на квартиру?

Глава 13. Арина

Чего? Мне послышалось, или… она правда это предложила?

Но ведь пару часов назад об этом и речи не было.

А я… рада? Или огорчена? Мы сегодня нормально поговорили, даже весело. Непривычно громко, со смехом, шумно.

Она уедет — и снова станет тихо. Но с другой стороны… я перестану нервничать, ревновать и бояться, что Август увидит лишнее.

– Ты же сама хотела жить с нами, – в голосе Августа одни вопросы. Как и у меня. Он опирается на стол, скрещивает руки и смотрит то на меня, то на Лену.

– Да подумала, что пока рановато, – Лена ковыряет ногтем кромку тарелки. – У каждой семьи свои правила. Мне комфортнее отдельно.

Это я ввела её в рамки. Но иначе нельзя.

– Как скажешь. Завтра сниму тебе квартиру, – решает муж. – Потом сама решишь, захочешь к нам переезжать на поздних сроках или нет.

– Спасибо за понимание! Сестрёнка, дай рецепт лазаньи!

Я улыбаюсь. Скорее всего, она просто не хочет рушить наши отношения. Понимает: ужиться сейчас — это как ходить по стеклу босиком.

– Хорошо.

После этого вечера всё меняется резко и навсегда. Август помогает Лене переехать в маленькую квартиру неподалёку от нас, в шаговой доступности — если вдруг мы соскучимся или если мне нужно будет заехать, проверить её, привезти суп.

Время в работе и подготовке течёт рекой, то затягивает меня, то выплёвывает. Меня швыряет гормонами: то жар накатывает волной, то голова ватная, как подушкой накрыли. Я меряю дни анализами, будильниками на таблетки, чашками ромашки на ночь. Радуюсь, когда курс заканчивается.

Мы с Августом прошли всё нужное, зачеркнули пункты в списке.

И наконец наступает день икс: благоприятный день для зачатия.

Пока мы ждём Лену, я хожу по коридору туда-сюда и считаю плитки на полу.

– Ну что там? – срывается у меня. – Когда на её месте была я, всё было проще.

– Успокойся, – Август нежно берёт меня за запястье и подтягивает ближе, обрывая моё мельтешение. Его пальцы тёплые, уверенные, как якоря. – Сказали же, что тебя позовут. Как будет можно — позовут.

Я киваю, но внутри всё равно дрожит. Переживаю.

Август обнимает, держит и не выпускает — то ли чтобы поддержать, то ли чтобы я не раздражала остальных своим топотом и тяжёлым дыханием.

Дверь неожиданно распахивается, и из кабинета выглядывает девушка в бледно-голубом халате.

– Пятницкая, зайдите в кабинет, пожалуйста.

Мои ноги сами срываются с места. Шаг — ещё шаг — и я уже внутри. Но как только переступаю порог, колени становятся ватой. Я вижу Лену: она сидит на стуле, поправляет юбку и улыбается нервной улыбкой.

Всё. Первая подсадка выполнена.

– Присаживайтесь, – доктор, мужчина с аккуратной бородой и добрыми глазами, кивает на стул рядом с сестрой.

Я словно ковыляю по воде, дохожу и падаю рядом. Сердце стучит в ушах, ладони мокрые.

– Процедура оплодотворения прошла без проблем, – говорит доктор, не поднимая глаз от карты. – Но должен предупредить о рисках. С первой попытки может и не получиться. По разным причинам. Сейчас от вас требуется покой, хорошее питание и сдача крови на ХГЧ каждые два дня. Если видим положительную динамику — отлично. Если нет, ждём пару циклов и делаем ещё одну попытку. Не унываем. У нас были самые разные случаи, даже самые тяжёлые.

Я киваю, как болванчик.

И невольно смотрю на плоский живот сестры. Там теперь… наш с Августом ребёнок? Наш ребёнок. В чужом животе. Это слово «чужом» бьёт под дых, как лёгкий, но точный удар. Воздух будто застревает. Но я держусь. Сжимаю кулаки, сжимаю зубы. Дышу.

– Ты запомнил? – сестра толкает меня ногой под стул. Я снова киваю. Всё помню.

– Никаких тяжестей, никакого стресса, – доктор смотрит поверх очков, голосом как у строгого учителя. – При кровянистых выделениях — сразу скорую. Не ждите. Иногда терпят пару дней, а потом к нам… А к нам что идти? Нам бы вас раньше.

– Мы поняли, – говорю ещё раз.

– Тогда можете идти. Удачи, – доктор кивает, складывает бумаги в папку и подвигает нам распечатку с рекомендациями.

Я поднимаюсь, на автомате выхожу из кабинета.

Август, завидев меня, вскакивает с дивана, как пружина.

– Как всё прошло?

– Хорошо! – радостно объявляет Лена, выпрямившись и чуть выгнувшись к нам, будто у неё уже намечается живот. Глаза блестят, на губах ненавистная мне коралловая помада. – Вот тут ваш карапуз. Можете потрогать.

Она кладёт ладонь на свой пока что плоский живот и нарочно натягивает тонкую трикотажную футболку, будто подчёркивает то, чего нет. Странно. Дико. И страшно. Нет, я не решусь.

Август, кажется, тоже. Он вообще не будет к Лене прикасаться всю беременность — сам сказал. «Я что, дурак? У меня жена есть, а я пузо другой гладить буду?» Посюсюкается потом, когда родится. Потом. Не сейчас.

– Ну? – Лена тихо хихикает, наклоняет голову набок. – Он уже там, поверьте. Ему нужны ваши ладошки, ваши голоса. Привыкайте.

Мы с Августом ловим взгляды. Он моргает слишком часто, будто ветер в глаза дует. Ему неловко. И мне. Но он не погладит. Придётся мне. А я… тоже не хочу.

Я натягиваю улыбку и легко, игриво провожу пальцами по её животу, будто щекочу.

– Поехали к нам набивать твой живот, а то с утра ничего не ела, – выдыхаю и перевожу разговор в безопасное русло. – У меня осталось рагу со вчера. И пару салатов. Твоих любимых.

– Да-да, надо хорошо питаться, – звонко вторит Лена, легко берёт меня под руку и обнимает. Тёплая, быстрая, энергичная. – Доктор сказал, никаких голодовок. И побольше сна. И больше воды.

Она тараторит обо всём, что сказал доктор, скачет с темы на тему.

На полпути я будто отключаюсь. Выхожу из клиники, и понимаю: всё уже сделано. И пути назад нет.

Глава 14.. Арина

Арина

– Что ты там так задумчиво рассматриваешь? – Август появляется будто из ниоткуда, тепло целует меня в макушку. От него пахнет его дезодорантом: лаймом и ментолом.