Развод. Я хочу стать мамой (СИ) - Вишневская Виктория

Меня как ледяной водой окатывают.

Лена же не могла ей уже всё доложить?..

Фух, нет.

Прислала сообщение: она сидит в аудитории, готовится к выступлению.

«Встала, как убитая. Без тебя не спалось совсем».

Сглатываю. Блокирую экран и бросаю телефон на кровать, впиваюсь пальцами в волосы.

Идиот. Чёртов идиот.

Как я мог совершить такую ошибку?

Я должен в ней признаться. А что потом? Она разочаруется во мне. Наш брак треснет по швам. Она уйдёт, а я сдохну без неё. Так нельзя. Поступить эгоистично, с грузом на душе, или… быть честным? Может, она простит?

Баран ты, Август! Как ты допустил такую осечку?

В жизни на левую бабу не смотрел! А тут… Хочется с разбега долбануться о стену. Вызвать себе амнезию и забыть про сегодняшнее утро. Но Лена не забудет. И самое хреновое — она всё может рассказать сестре. Значит, я должен сказать первым.

Весь день хожу как на ножах. Спотыкаюсь о собственные мысли. Гул в ушах, как на стройке.

Состояние на душе отвратительное.

Даже не смог жену из аэропорта встретить. Она приехала домой двадцать минут назад, а я так и не вылез из своего кабинета, как подлый трус. Сижу, как мышь в норе, и мечтаю исчезнуть.

Но должен. Она ведь меня ждёт.

Со скрипом на душе выхожу из кабинета. Каждый шаг по коридору — как по стеклу. В груди дыра, в мозгах пустота, ладони липкие.

Навстречу из-за угла вдруг выскакивает мелкая. Идёт, чуть ли не вприпрыжку. Завидев меня, улыбается так противно.

Мне плевать на неё. Всё произошедшее — ошибка.

— Не хмурься, — весело говорит она, проводя пальцами по моей груди, стоит нам только поравняться. Ногти острые, чужие.

Хватаю её за запястье, с силой сжимаю, притягиваю к себе. Она кривится, тихо взвизгивает, как поросёнок, но мне плевать.

— Ты много себе позволяешь, — шиплю. — Ещё раз подобное повторится — вылетишь отсюда пулей.

— Своего ребёнка выгонишь? Дерзай, — шипит, пытаясь вырвать руку. — Отпусти, идиот, больно.

Швыряю её руку так резко, что она опять издаёт какие-то звуки и хватается за плечо. Если вывих — ничего страшного. Будет уроком.

Лечу уже намного быстрее, лишь бы не видеть это лицо. Воздуха не хватает, словно дом сжался.

Дохожу до нашей спальни, куда наверняка пришла Арина после приезда: разобрать чемодан, сходить в душ, расставить свои баночки. Сердце колотится, как бешеное.

И правда — нахожу её там ровно после душа. Волосы ещё влажные, пахнут её шампунем — сладким, родным.

И опять накрывает липкий, колючий страх.

Не говори — шепчет что-то внутри. Она не поймёт и уйдёт. Не говори.

— Привет, любимая, — подхожу к Арине из-за спины, пока она снимает свои любимые серёжки и кладёт их на туалетный столик.

— Ой, напугал! – восклицает, вздрогнув.

— Прости, — виновато шепчу. Не только из-за испуга, но и из-за того, что случилось сегодня утром. И ночью… — Не терпелось увидеть тебя.

— Ты не встретил меня. Много работы?

— Ужасно.

— Бедненький мой, — оборачивается, оставляет лёгкий поцелуй на губах. Тёплая, своя. Носом в мою щёку – и всё, у меня внутри всё сводит. Я скажу, признаюсь. Не смогу её обманывать. Голос застревает, язык деревянный, но я выдавлю.

– Тебе нужно отдыхать. Давай съездим на выходных куда-нибудь?

– Давай, – хриплю. – Арин…

Скажи это, болван.

– Отлично. Кстати, я кое-что привезла с собой. Не спрашивай, как так вышло, но мы гуляли по городу перед самолётом, и я увидела один детский магазинчик… и не сдержалась, и купила их. Знаю, я столько раз держала себя в руках, но тут — не смогла.

Она достаёт из шуршащего пакета белые пинетки.

– Скажи, красивые?

Сглатываю. В горле сухо, будто песок.

Если скажу… Она лишится этого. Пинеток, ребёнка. Меня. Вряд ли она дальше захочет общаться со своей сестрой. Или та прикинется жертвой? Скажет, что я силой заставил?

Не могу.

– Очень, – хриплю и беру её ладони в свои. Сжимаю их, и белые пинетки, и чувствую себя дерьмом. – Красивые.

– Август, – обеспокоенно произносит Арина. – С тобой всё в порядке? Ты какой-то не такой. Не заболел?

Дотрагивается до моего лба. Пальцы прохладные, а у меня внутри жар.

– Переутомление, – шепчу, так и не найдя в себе сил признаться в случившемся.

Глава 18. Август

Чувствую себя последней тварью. Прошло два дня, а я так и не сознался, что натворил. Уложил младшую сестру жены в кровать.

Признаться храбрости не хватает.

Я не хочу и не могу потерять Арину. А только скажу роковые слова – наша семья распадется. Дам Лене больше денег, чтобы молчала. Это единственное, на что я сейчас могу надеяться. На её молчание.

Но как теперь смотреть на неё? Не ненавидеть? Я уже даже ребёнка её терпеть не могу. Нашего, черт возьми. Он же не виноват, что его суррогатная мать такая дура.

Надо было выгнать её в тот же день, но эта идиотка могла всё рассказать Арине. Ничего придумать не могу вторые сутки. К этой глупой мелочи только отторжение – даже видеть не хочется.

Раздаётся стук в дверь кабинета, и я дёргаюсь.

Арина? Она всегда стучится.

Не успеваю сказать «входи», как дверь распахивается. И на пороге вижу ту, что готов сейчас схватить за волосы и выкинуть в окно. Идея хорошая. И тогда Арине никто не проговорится о измене.

Может, убрать её по-тихому?

Проклятье, Август, ты спятил? Ты задумался о смерти человека!

Да я на всё готов, лишь бы брак наш цел остался.

– Что надо? – не церемонясь, выплёвываю. Она легкой походкой, будто ничего не случилось, вприпрыжку летит ко мне.

– Знаете, почему вы такой злой дядя Август? У вас секса давно не было!

Дура. Малолетние дурацкие шутки, за которые уже стоит дать хорошего леща.

– А, стоп, ошибочка вышла. Был. Со мной, – ехидно улыбается, остановившись у стола.

– Ты за этим сюда пришла? – кривлюсь от всей этой грязи. Хочется резко помыться.

– Нет, я тут подумала…

Она тянет ко мне свои руки, но я быстро перехватываю её за плечи. А она всё равно настойчиво тянется ко мне. Сжимаю её тело ещё сильнее и чуть не швыряю в сторону. Вовремя смотрю на её плоский живот и внутри всё сводит.

В неё наш с Ариной ребёнок. И он может пострадать.

– Ты решил ей ничего не говорить? – спрашивает так, будто для неё всё это – просто игра. Глаза сверкают, губы бантиком. Раздражает ещё сильнее. Держит только одно – её положение.

– Зачем? – цежу сквозь зубы. – Ты родишь и уйдёшь нахрен с этого дома.

Уже мечтаю об этом дне.

– А если я скажу, что твоего ребёнка больше нет?

Стою, не моргаю. Перевариваю её слова.

– Как «нет»?..

– У меня случился выкидыш, – звучит как признание. – Но я не решилась сказать Арине, подкупила врачей. Чтобы побольше побыть рядом с тобой…

Не беременна. Опять взгляд за живот цепляется. И облегчение накатывает с новой силой.

Теперь ведь я запросто могу избавиться от неё. Наказать за то, что решила поиграть с нами.

– И я бы не хотела быть беременной чужим ребёнком.

«Чужим». А сама ведь решила помочь своей сестре. Неправда и ложь. Знала положение Арины и решила нам подгадить. Что там? Зависть?

– Но сильно не радуйся, – усмехается она. – Мы всё равно связаны. Что-то расскажешь ей – и я скажу, что ты меня изнасиловал, вызвал выкидыш, и…

Я сжимаю её ещё сильнее. Мысль одна – раздавить, растоптать.

Дрянь. Чтобы я не сделал, эта шалава выкрутит всё так, словно виноват буду я.

И будь это СМИ или моя работа – я бы плюнул. Пусть распространяют слухи. Но дело касается Арины.

Я не переживу, если останусь без неё.

– Зачем тебе бездетная жена? Арина ведь пустышка. А я рожу тебе столько мальчиков, сколько захочешь. Только скажи.

Внутри огонь из злобы вспыхивает. Маленький инфантильный ребёнок.

– Разводись, – твёрдо повторяет она.

– Уходи, – сдержанно чеканю. И ударить её не могу и хочу. На кону наши отношения с женой. – Ты несёшь ахинею.