Кляпа. Полная версия - Алексей Небоходов
Он вошёл в неё полностью, окончательно, без остатка, и этот факт, такой банальный и такой чудовищно значимый, казался чем—то абсурдно грандиозным – словно в этот миг они оба пересекли невидимую черту, за которой начиналась уже не жизнь, а какой—то ломающийся карнавал.
Их тела сталкивались в неуклюжем ритме: жар её кожи смешивался с его испуганным, влажным теплом. Каждый скачок казался немного выше, немного неуклюжее предыдущего, словно Валя всерьёз решила переплюнуть все правила физики и здравого смысла. Славик, тщетно пытаясь сохранить равновесие, стонал сквозь зубы, при этом стискивая её бёдра с таким усердием, будто они были последним спасательным кругом в штормящем море абсурда.
В какой—то момент Валя поймала себя на мысли, что откуда—то со стороны всё это должно выглядеть так, будто два манекена, забытые на складе, отчаянно пытаются изобразить страсть. Но ей было всё равно. Всё, что сейчас имело значение, – это ощущение живого тела под собой, горячего, реального, податливого, и странная лёгкость, будто тяжесть мира хоть на мгновение сползла с её плеч.
Стоны их постепенно наполнили подсобку, наполнили пространство между коробками и ведрами, прокатились по пыльным стеллажам, эхом отразились в мутных стеклянных створках шкафа в углу. Славик стонал высоким, прерывистым голосом, словно удивляясь каждому новому ощущению, Валя стонала глухо, низко, упрямо, будто прокладывая дорогу через джунгли бессмысленного блаженства.
И в этом шумном, нелепом, почти цирковом акте скакания и цепляния, с рывками, сбившимися дыханиями, странной нежностью царапанных коленей и судорожным сжатием пальцев, они оба вдруг, пусть на миг, почувствовали себя не куклами, не заложниками чужих планов, а кем—то по—настоящему живым.
Глава 9
Когда оргазм, словно разбушевавшаяся река, достиг своего пика, и Валя с Славиком захлебнулись в странном, чавкающем безумии, дверь подсобки вдруг распахнулась с такой силой, что ближайшая коробка со стеллажа жалобно слетела вниз, ударилась о кафель и, дребезжа, покатилась в сторону.
На пороге стояла Люся. Та самая Люся из бухгалтерии, с вечно строгим взглядом и вечной тайной тоской в глазах, давно мечтавшая познакомить Славика не только с ведомостями по заработной плате, но и со своей собственной "отчётностью" в максимально интимной форме. Люся держала в руках папку, но, увидев происходящее, стремительно отбросила её в сторону, как лишний балласт, и упёрла руки в бока.
Секунду в подсобке царила тишина, в которой слышались только хрипы Славика и сиплое поскрипывание раздёрганных стеллажей.
Люся шагнула вперёд, вскинув подбородок с таким достоинством, словно входила на заседание совета директоров, а не в бардак с полуголыми коллегами.
– Либо меня немедленно удовлетворяют тоже, – прогремела она голосом, который обычно оставлял неутверждённые накладные без шансов, – либо я прямо сейчас иду к начальнику! И рассказываю всё до последней скрепки!
Славик в ответ издал нечто среднее между иканием и всхлипом, так жалобно, что у ближайшей коробки на полке, казалось, дрогнула крышка. Валя, всё ещё обнимая Славика коленями, застонала, но больше от внутреннего парадоксального отчаяния, чем от стыда или желания возражать. В глубине её головы что—то обречённо скрипнуло и развалилось на части.
Поняв, что спектакль принимает слишком фантасмагорический оборот, Валя неловко слезла со Славика, стараясь прикрыться краем платья. Они оба, красные, потные и растерянные, начали лепетать несвязные оправдания перед молчаливо застывшей Люсей. Та некоторое время молчала, переводя взгляд с одного на другого, будто оценивая рынок недвижимости перед сделкой века. Затем, медленно, со сладострастной ленцой, облизала губы и хищно улыбнулась.
– Ладно, – протянула она, разглядывая их с видом кукловода, только что получившего в своё распоряжение новую партию марионеток, – я никому ничего не скажу. Но при одном условии.
Люся, не дожидаясь формальных согласий, взялась за пуговицы блузки и одним резким движением стянула её, словно карточный фокусник, вытаскивающий кролика из шляпы. Перед ошарашенными глазами Вали и Славика предстало массивное нижнее бельё с леопардовым принтом – бесстрашное, дерзкое и, пожалуй, даже вызывающе гордое в своей пёстрой нелепости.
Кляпа, наблюдавшая за происходящим из уютных глубин сознания Вали, не смогла сдержаться. Сначала раздалось приглушённое фырканье, затем она довольно причмокнула и, шепнув прямо в мозг Валентины с хохочущей интонацией:
– Так—так, а вот и бухгалтерия подъехала со своей дебетовой выпиской! Оцените масштаб потерь!
Голова у Вали пошла кругом, как у незадачливого клоуна, которого по ошибке запустили не в ту цирковую программу. Всё происходящее казалось настолько абсурдным, что разум начал сдавать позиции, тихо захлопывая свои дверцы одна за другой.
И в этом вихре абсурда, страха и невольной истерической радости Валя вдруг поняла: дальше будет ещё веселее.
Люся, не теряя ни секунды, будто давно репетировала этот момент в своём личном театре абсурда, скинула с плеч лифчик. Тот, повиснув на её локте, на миг напоминал белоснежный флаг, который капитан с затонувшего корабля выбрасывает в последний отчаянный жест. Но капитуляцией тут и не пахло. Наоборот – весь вид Люси говорил: начинается генеральная проверка.
Поджав губы в подобие делового оскала, она задрала юбку до пояса, ловким движением ухватилась за массивные бухгалтерские трусы с тугой резинкой и стянула их через бёдра. Трусы, обтягивающие фигуру с безапелляционной бесстыдностью, с шумом шлёпнулись на пол, словно законченная ведомость, к которой больше не собирались возвращаться.
Валя и Славик, всё ещё стоящие среди хаоса подсобки – полурастёпанные, лоснящиеся от недавней суеты, с глазами размером с чайные блюдца, – даже не пытались что—то сказать. Они замерли, будто перед ними явилась инкарнация всех худших офисных кошмаров разом.
Люся, с присущей ей бухгалтерской основательностью, окинула взглядом ближайший столик в углу, на котором беспорядочной грудой лежали коробки с архивными документами, ветхими папками и треснутыми файлами. Она подошла к столику, смахнула содержимое одним широким движением, как официантка в дешёвой закусочной, уставшая бороться с приличиями.
Коробки жалобно загрохотали об пол, разлетаясь в стороны, а какая—то особенно упрямая папка при падении раскрылась, выпустив на волю листы с данными по отпускным за прошлый квартал.
Валя даже вздрогнула, как будто эти листы были живыми свидетелями происходящего.
Люся, с довольной ухмылкой, устроилась на столике, поставив ноги пошире, словно собиралась принимать гостей на корпоративном приёме, где за вход требовали не бейджик, а голую решимость. Юбка, беспомощно собравшаяся валиком у её талии, едва выдерживала напор события. Она уселась прочно, будто намеревалась провести здесь весь остаток рабочего дня, придавая всей сцене особенно комичную основательность.
Колени её разошлись с таким вызовом, что казалось, она собиралась открыть новый филиал бухгалтерии прямо на месте. Лёгкая трель натянутой ткани, сдавленная скрипом ножек
