Штрафной удар в сердце (ЛП) - Ми Мэри

Я потер затылок, отрывая взгляд от ее ног.

— Э-э, ничего. Я кричал, чтобы узнать, дома ты или нет.

Моя улыбка казалась слишком широкой для лица. Её приподнятая бровь подтвердила - это выглядело так же виновато, как и ощущалось. Пытаясь отвлечь внимание, я ткнул пальцем в массажный ролл с выпуклостями.

— Эти штуки болючие, да? Вот чем ты здесь занималась... одна. То есть сама... без посторонних...

Я идиот.

Ари посмотрела на меня, как будто у меня выросла вторая голова, когда перевернулась, опираясь на живот, ее черные шорты из спандекса выглядывали из-под моей футболки с логотипом колледжа, а под ее бедром лежал твердый валик. Из всех возможных поз она выбрала самую откровенно-соблазнительную. С каждым движением её бёдра и попа соблазнительно приподнимались, испытывая моё самообладание на прочность. И когда она снова застонала - тем самым стоном, что и вверг меня в пучину ревности, - я готов был потерять остатки рассудка.

Я бы хотел быть тем самым пенопластовым роллом.

Я зажмурился, проводя ладонью по лицу в тщетной попытке скрыть реакцию на эти звуки. Но закрытые глаза только усугубили ситуацию - мой мозг услужливо подсовывал образ, как она склонилась над диваном, а я вхожу в её влажную киску, как когда-то проникал пальцами в её кабинете.

— Тэтчер? — ее тон вырвал меня из фантазии. — Ты получил сотрясение мозга во время игры или что-то в этом роде? Потому что ты ведешь себя странно.

— Что? Сотрясение мозга? Нет, я не получал. Я просто устал.

Она больше не лежала на полу, а стояла рядом со мной, с ковриком для йоги под мышкой. Она усмехнулась, покачав головой.

— Так ты ведешь себя странно без причины, понятно.

Она прошла мимо меня, бросила коврик во вторую спальню — свою спальню — и направилась на кухню.

— Ты голоден? Я приготовила тебе ужин.

Я поднял брови. И не ожидал, что она это скажет. Кроме моей мамы, не думал, что кто-то когда-либо приготовит мне ужин.

— Зачем?

Я поморщился, когда это слово сорвалось с моих губ. Оно прозвучало так грубо, но я не хотел. Но, судя по ее прищуренным глазам и слегка опущенным уголкам губ, она именно так это и поняла.

Я двумя шагами подошел к ней, взял ее за плечи и удержал, пока она не убежала в свою комнату.

— Прости. Я не это имел в виду.

— Я не знаю, как еще ты мог иметь в виду слово «зачем», — боль в ее голосе заставила мою грудь сжаться, и я еще сильнее захотел объясниться.

Я заставил ее посмотреть мне в глаза.

— Кроме мамы, никто никогда не готовил для меня. Я не понял, почему ты хочешь сделать для меня что-то подобное.

Мы смотрели друг на друга несколько минут, ни один из нас ничего не говорил.

— Ты не единственный, кто может заботиться о ком-то, Далтон. Позволь мне тоже позаботиться о тебе.

Она отошла, не подозревая, что своими словами заставила мое сердце пропустить удар.

Если бы я не думал, что это ее напугает, я бы прямо сейчас предложил ей выйти за меня замуж, потому что мои вкусовые рецепторы еще никогда не были так счастливы, как когда я уплетал ее еду. Откинувшись назад, я похлопал себя по животу — не самая умная идея, учитывая, что я съел столько энчилады43, сколько вешу сам.

— Это лучшее, что я ел в жизни. Я даже не знал, что их можно готовить как-то иначе, кроме как в микроволновке.

Я рассмеялся, увидев выражение, которое она метнула в меня с другой стороны кухонного островка.

— В микроволновке? В смысле, просто подогреть? — замешательство на ее лице заставило меня смеяться еще сильнее.

— Нет, некоторые их там и готовят, — объяснил я, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть улыбку, когда ее растерянность сменилась выражением, которое иначе как отвращением не назовешь.

— Боже… — она покачала головой, поднося ко рту вилку. — Если тебе это кажется вкусным, подожди, пока не попробуешь еду моей мамы, когда поедем в Сан-Хосе.

Я застыл. Сердце забилось чаще.

— Это приглашение?

Она замерла с приоткрытым ртом, будто слова вырвались, прежде чем она успела подумать. Разочарование с силой ударило в грудь, потому что на секунду я посчитал, что она серьезно.

— Не переживай, солнце. Просто привезешь мне остатки, — я почесал затылок, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме ее выражения лица.

— Далтон.

Я поднял голову. На ее лице была мягкая улыбка, она сидела, уперев подбородок на на ладонь, опирающейся на столешницу.

— Нет. Я не хочу просто привозить тебе остатки. Я хочу, чтобы ты поехал… познакомиться с ними.

Я встал и подошел к ней, наслаждаясь тем, как ее дыхание сбилось, когда я прижал ее к себе, обхватив с обеих сторон. Маленькие родинки, рассыпанные по ее ключице, сводили меня с ума. Мне хотелось провести по ним языком, соединяя одну с другой. Посмотреть, как быстро я смогу заставить ее грудь вздыматься чаще.

Вместо этого я опустился на корточки и взял ее лицо в ладони.

— Ты уверена? Потому что если тебе будет некомфортно, я не поеду. Проведу время с ребятами или просто отдохну в номере отеля, пока ты с ними.

Она взглянула на меня снизу вверх, в ее глазах светилась уязвимость, пока она теребила мозоли на ладони.

— Я запаниковала, потому что мои внутренние мысли вырвались наружу раньше, чем голова успела их отфильтровать, — глубокий укол грусти выбил из меня воздух, хотя, честно говоря, я не был удивлён. Когда я попытался убрать руку, она прижала её сильнее к своей щеке. — Подожди, дай договорить. Я рада, что это вырвалось. Потому что именно этого я и хочу, Далтон. Я хочу, чтобы они познакомились с тобой.

Тяжесть ее признания повисла между нами в воздухе.

Я прижался губами к её губам, обожая, как она тает в моих объятиях.

— Я с радостью с ними познакомлюсь. Я с радостью стану частью всего, что ты позволишь, Ари.

Сердце колотилось в груди, когда она уставилась на меня своими широко распахнутыми глазами. А потом, почти инстинктивно, она посмотрела в сторону коридора.

Она хотела сбежать.

Я увидел это в том, как часто вздымалась ее грудь, в том, как ее губы приоткрылись, будто она хотела что-то сказать, но слова так и не сорвались с языка. У меня в животе все скрутилось, сожаление и страх зацепили меня за живое — слишком ли много я сказал?

— Наверное, пора спать, — сказала она, голос стал тише, почти неуверенным. — Ты, наверное, устал после дороги и всего такого...

— Ага, точно, — выдавил я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в макушку. Аромат кокоса дразнил меня. — Спокойной ночи, солнце. Я уберусь после ужина. Сладких снов.

Она замялась, посмотрела на меня снизу вверх, и легкий румянец окрасил ее щеки.

— Спокойной ночи, Тэтчер.

И вот так, просто, я отступил назад, а она встала и пошла по коридору.

Нож в груди вонзался глубже с каждым ее шагом. Мне стоило нечеловеческих усилий не пойти за ней, остаться стоять на месте, пока она исчезала из виду.

Два шага вперед — три назад.

Я провел рукой по волосам, выдохнув с усилием, уставившись на теперь уже пустую кухню. Что, черт возьми, я делаю? Да, с самого начала я втюрился, но это была не просто мимолетная влюбленность. Это было больше.

Это - все. Она была всем.

Мир становился ярче, когда она была рядом. Вес ожиданий, давление карьеры — все исчезало в ее присутствии. С ней я чувствовал себя замеченным, будто я — не просто Далтон Лэнгли, звезда хоккея, не просто парень, пытающийся доказать что-то своему отцу.

С ней я был... собой.

Я хотел, чтобы она подпустила меня.

Чтобы позволила мне увидеть все части себя, которые она так упорно прятала. Чтобы перестала убегать, не только от меня, но и от самой идеи, что между нами может быть что-то настоящее. Что-то, за что стоит бороться.

Я потер лицо ладонями, разрываясь между желанием пойти за ней и страхом отпугнуть ее окончательно. Схватив посуду и унеся ее в раковину, я тяжело вздохнул. Боль в груди не утихала.