Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен
Прыгнул в баржу и поехал в Херингтон. На улице было непривычно прохладно, и он до десяти простоял у библиотеки, дожидаясь, пока она откроется.
– Доброе утро, маршал Ральстон, – Мэйбел Скотт, любимая библиотекарша Харта, отперла дверь и поздоровалась с ним. – Что найти для вас сегодня?
– Сегодня ничего. Я принес книги, но новых брать не буду.
Она показала на металлическую прорезь в кирпичной кладке здания.
– Знаете, тут можно оставить книги, не дожидаясь открытия.
– Знаю, но хотелось поблагодарить вас за то, что снабжали меня книгами все эти годы, – сказал он, передавая ей стопку принесенных книг.
– На здоровье. Ой, «Враги и любовники»! Обожаю ее.
– Я тоже, – ответил он, а потом пошел к барже, сел и покатил к Северной базе. Не то чтобы дома кто-нибудь стал задавать вопросы, но казалось логичнее войти в Танрию там, где никто не знает, что он не на работе. Мимо магазина решительно прошел и направился к оружейным шкафам, где взял еще один мачете с ножнами и ремнем, два дополнительных мини-арбалета, две коробки болтов и кинжал на руку. Вообще-то Харт всегда считал, что такие кинжалы – это сплошной выпендреж. Сегодня же казалось, будто он точно пригодится. Мимо сигнальных ракет прошел по той же причине, что и мимо магазина: смысла не было.
– Дедушка Кость, ты армию снаряжаешь или что? – заметила женщина, которая отмечала взятое оружие, дымя сигаретой в желтых зубах.
Харт ничего не ответил. Упаковал все и пошел к стойлам. Их с Дакерсом встреча со стаей бродяг была меньше двух недель назад, но Солелиз каким-то образом оказался на Северной базе, будто сама Невеста Удачи привела его сюда.
– Ну и дела, – буркнул Харт, но потом вспомнил, как этот монстр остался и спас Дакерса из поднимающейся воды, как он не испугался бродяг той ночью. Погладил эквимара по мягкому носу, до нелепости нежному под мозолистой ладонью.
– Знаешь, что? Работка для такого мудака, как ты.
Он оседлал эквимара и поехал в Танрию, увешанный оружием и без еды, потому что оставаться надолго не планировал. На полпути остановился, чтобы Солелиз отдохнул, пощипал травку и поплескался в ручье, пока Харт согрел чаю и сгрыз яблоко. Такой себе последний ужин, но он всецело наслаждался чаем. Тихо сидел, прислонившись к стволу дерева, и отхлебывал. Вспоминал одного за другим близких, отбрасывая раскаяния и сожаления, которые обычно шли в комплекте. Теперь ему хотелось оставить лишь любовь.
Мама.
Дедушка.
Тетя Пэтти (немножко).
Билл.
Грэйси.
Альма.
Диана.
Дакерс.
Мёрси.
Хотелось напоследок еще раз перечитать письма Мёрси, но он бросил их у нее в квартире в ту проклятую ночь, когда она прогнала его.
Когда чашка опустела и никаких причин медлить не осталось, он вытянул эквимара из ручья. Солелиз дернул головой, не желая выходить на сухую землю.
– Ты, возможно, последнее живое существо, которое я вижу на этой земле, так что прекращай вести себя как скотина, – велел ему Харт.
Солелизу было все равно, а вот Харт внезапно проникся. До этой секунды он подавлял страх, но теперь, когда оказался на последнем отрезке пути, страх пополз по спине и втянулся в легкие. Он закрыл глаза и вспомнил руки Мёрси у себя в волосах и большие пальцы, стирающие слезы с его щек.
«Не смей туда возвращаться. Даже не думай пытаться снова открыть эту дверь».
Интересно, она снова рассердилась бы на него, узнай, что он собрался сделать? Или когда открылась его ложь, он стал ей безразличен? Мысль о том, чтобы причинить ей еще больше боли, была невыносима, но он соврал бы, скажи, будто не хочет, чтобы она по нему горевала. Каким бы самовлюбленным ублюдком это его ни выставляло, он все равно хотел быть ей важным. А поскольку к Мёрси прижаться он не мог, он обнял за шею Солелиза, зарывшись лицом в скользкую гриву, пока не понял, что готов, а потом влез в седло с четкой и твердой решимостью.
В сектор 28 он приехал на закате и остановился, глядя на дом в поле с той же самой точки, с какой смотрел много лет назад вместе с Биллом. Учитывая, что в тот раз все провалилось, может быть, следовало зайти с другой стороны, но если Харт собирался закончить начатое, нужен был полный круг. Начал он отсюда.
– Если начнется жара, убирайся отсюда. Понял? – велел Харт Солелизу, который затопал и зафыркал. Эквимар уже нервничал, ощущая неправильность этого места. Харт надеялся, вдруг он сможет направлять его коленями, чтобы освободить обе руки для арбалетов, но понял, что этого никак не получится. Левой пришлось взяться за поводья, а для защиты остался лишь шестизарядник в правой.
«Значит, так», – подумал он. В десятый раз за десять минут он проверил, заряжены ли арбалеты в кобурах. Подергал рапиру в ножнах, коснулся рукояти каждого мачете за спиной. Кинжал на руке мешал с непривычки, но Харт его оставил. Лучше больше, чем меньше. Выдохнул так, будто пытался избавиться от бурлящих в голове мыслей. Потом намотал поводья на левый кулак и пришпорил Солелиза.
Жеребец вылетел из-под деревьев на открытое место и тут же начал рвать поводья, пытаясь повернуть назад, когда первые бродяги вышли навстречу. Харт тянул изо всех сил, удерживая эквимара. Аккуратно прицелился, нажал на спуск и уложил одного. Душа выскользнула из тела, а на поле ковыляли другие бродяги, отрезая его от дома. Харт прицелился в другого, промазал, прицелился снова – и уложил очередной захваченный труп. Еще выстрел. Еще. Еще. Мчась по лугу на паникующем Солелизе и едва удерживая тварюгу, он отшвырнул разряженный арбалет и выхватил следующий. Упало, выпустив души, несколько бродяг, но пришли другие, больше и больше, и стена между Хартом и его целью все ширилась. Он выхватил из кобуры последний арбалет, а когда в этом закончились болты, потянул из-за спины мачете.
Эквимар со всадником врезались в тела. Харт попытался прорубить дорогу, но прежде чем прорвался на ту сторону, Солелиз завизжал, пронзив криком сумерки. Он забился, разбрасывая бродяг, и скинул Харта в самую гущу.
Харт врезался в трупы – и
