Воля владыки. За твоим плечом - Алла Анатольевна Гореликова
От последней мысли перехватило дыхание, и Лин выпалила, всхлипнув:
— Во мне нет уверенности! Мне страшно, — и все-таки, не выдержав, шагнула вперед, обхватила Асира двумя руками, вжалась лицом в грудь. За спиной недовольно рыкнул Исхири: ему не нравилось то, что с ней творится. Лин вдохнула, успокаиваясь, и подняла голову: — Я боюсь, что на самом деле не нужна тебе. Бесполезная. Неумелая. Ничего не знающая. Я и так не могла отвязаться от этой мысли с утра, а тут… ты сказал, что я могу уйти. Навсегда. Никогда больше тебя не видеть, и ты никогда больше… тоже.
— Это был твой единственный и последний шанс вернуться домой, — помолчав, сказал Асир, уже сам притягивая ее ближе. На макушку знакомой успокаивающей тяжестью опустилась его ладонь. — Кем ты сочла бы меня, лиши я тебя этого шанса?
— Я знаю, — быстро сказала Лин, — знаю! Думала об этом, еще когда возвращалась. Ты всегда стараешься дать выбор, даже в мелочах, даже когда я и не хочу этого выбора! А тут… я правда могла хотеть. Ты спрашивал, и я сказала, что скучаю. Но это я умом знаю, понимаешь? Наверное, это глупость, думать что-то другое, но все равно страшно. Я хочу… не просто доставлять тебе радость, как анха. Хочу большего. Быть тебе нужной. Полезной. А у меня и меньшее не очень получается. Любая анха в твоем серале знает и умеет больше меня, когда дело касается кродахов. Ты так много мне даешь. Я боюсь, что даю тебе меньше.
Асир вдруг фыркнул. Мягко погладил ее по волосам.
— Скажи, как с вопросов о разных мирах, последних шансах и прощаниях навек мы внезапно перешли к постельным утехам? Но если мы все-таки говорим о них, запомни одно: в постели между кродахом и анхой, которые хотят друг друга, не может быть ни «больше», ни «меньше», только «да» или «нет». Твое удовольствие доставляет удовольствие мне. Это ты понимаешь? И с чего вдруг такие страхи? Что-то я не помню, чтобы вчера ночью ты чего-то боялась.
— Утром накатило, — смущенно призналась Лин. — Я и правда многого не понимаю. Еще больше не умею и не знаю. На самом деле я даже не очень понимаю, что именно доставляет тебе удовольствие и почему. Я и не думаю об этом, когда мы… когда ты даришь мне близость. Меня просто не хватает, чтобы о чем-то вообще думать! А потом… потом, без тебя, только думать и остается.
— Интересно, если я издам новый закон, запрещающий анхам думать, Вахид и Рабах меня поддержат? Это был бы прямо-таки внезапный прорыв в наших отношениях. И сейчас мне впервые в жизни хочется их впечатлить!
Лин не сдержала смешок, и в унисон с ней фыркнул Исхири. Как будто соглашался с Асиром!
— Звучит ужасно глупо, да? Но мы и правда как-то перешли с другого важного. Самого важного. Я бестолковая анха. Предки! Я сама не знаю, что хочу сейчас услышать.
— Знаешь, — резко прервал ее Асир. — Ты знаешь, что хочешь услышать. Я это чую. Так задай мне тот самый вопрос. Просто спроси.
Да, иногда для самых простых вопросов нужно больше всего смелости. Лин даже понимала, почему. Всегда страшно, когда раскрываешь душу, не зная, как примут твой порыв. Но особенно страшно, когда оказываешься не нужной тому, кто нужен тебе. Но ведь от того, спросит она или нет, услышит ответ или не услышит, этот самый ответ не изменится! Асир все равно его знает.
— Я тебе нужна? Так, чтоб всерьез, на самом деле — нужна?
Ладони Асира переместились на спину. Он склонился ниже, сказал куда-то в висок:
— Есть два чувства, невыносимые для кродахов. Страх и беспомощность. Мы должны быть сильными. Всегда. Сегодня в трущобах всем владыкам пришлось несладко. Рядом с Хранителями невозможно испытывать ничего другого. Это нормально, но привыкнуть все равно невозможно. Я стоял там, чувствовал и Хранителя, и проклятую дыру, и напряженность владык, но знаешь, чего на самом деле по-настоящему боялся? Представить, что будет, если ты уйдешь. Страх и беспомощность. Вот что я чувствовал, думая, что в Ишвасе может не быть тебя. Я ответил на твой вопрос? Мне кажется, простого «да» было бы недостаточно.
У Лин перехватило дыхание. Она приподнялась на цыпочки пытаясь рассмотреть лицо Асира, но темнота надежно скрывала его. И Лин просто обняла снова, так крепко, как только могла.
— Прости. Прости меня. Я такая глупая. Но я… наверное, чувствую то же самое, когда думаю, что тебя может не быть рядом. А я тоже ненавижу бояться.
Мохнатая тяжесть прошлась по ногам: Исхири подошел сзади и потерся, будто подталкивая. Еще сильнее, еще ближе. Еще… честнее?
— Я ненавижу бояться, но я, оказывается, такая трусиха. Почему не так страшно бегать за всякими отморозками, как сказать самому важному в жизни кродаху, что любишь его?
— Может, потому что отморозки не могут сказать в ответ: «а я тебя — нет»? — Асир погладил по щеке, коснулся губами виска, глубоко вдохнул, будто прислушиваясь к чему-то. Потом сказал негромко: — Этому невоспитанному анкару нужна хорошая трепка. Но он нашел одну потерявшуюся анху, когда я не смог, так что Адамас ни о чем от меня не узнает. А этой найденной анхе нужно кое-что другое. И, да простят меня предки, сейчас я не собираюсь давать никакого выбора.
— И не надо, — прошептала Лин.
Она сама не знала, чего ждала. Это стало уже привычным: от Асира в любовных утехах только и жди неожиданностей. Но он не торопился. Собрал в горсть ее волосы, отвел в сторону, чтобы не мешали, и вдруг расстегнул халасан. Лин не успела испугаться, не успела даже ни о чем подумать. На мгновение шею словно обожгло пустотой, а потом к ней прижались губы. Асир целовал сначала нежно, потом все настойчивей, и в момент, когда начали подгибаться колени, прошелся по коже языком и сомкнул зубы.
Огненная волна плеснула по телу. Лин ахнула. Густой, зовущий запах ударил в голову. Метка⁈ По укусу снова прошелся язык, прижались губы, но это уже не имело значения. Ничто не могло ошеломить больше и доставить большее наслаждение. И совсем не потому,
