Воля владыки. За твоим плечом - Алла Анатольевна Гореликова
Внутренний зверь скулил, сжавшись в комок, и Лин тоже хотела заскулить. «Я ему не нужна, в этом все дело. Остальное — только повод, удобный повод».
Она ведь уже думала об этом. Стоило сравнить себя с Лалией — там, в купальнях, как стало предельно ясно: халасан что-то значит только для нее самой. Она даже не такая же анха, как все, любая в серале, кого ни возьми, окажется лучше!
Лин почти бессознательно водила пальцами по халасану и вдруг, наткнувшись на прохладную, неровную жемчужину, осознала это движение и замерла, прикусив губу. Как давно это успело войти в привычку? Как будто она сама себе пытается что-то доказать, то и дело прикасаясь к символу, который так важен для нее и так мало значит для Асира.
«Ты стала жить самообманом, агент Линтариена? Зря. Никого и никогда самообман не доводил до добра».
Хорошо Сааду. Он аж расцвел, когда стало ясно, что никто не будет забрасывать их в проклятую дыру насильно. Даже перестал брызгать на нее своим ядом, вполне доброжелательно предложил сдать еще несколько анализов и даже пообещал поделиться результатами. Ученый! Ему интересно, у него исследования — что еще надо для счастья.
Паланкин мягко опустился. Лин ждала, кусая губы. Не будь здесь чужих владык, выскочила бы сама, но раз уж она осталась, раз сказала громко, при всех: «Я — ваша анха, владыка», — так и должна хотя бы сейчас, при посольствах, вести себя как подобает анхе. Ждать. Кто подойдет, чтобы подать ей руку? Асир, Сардар или какой-нибудь евнух?
— Госпожа Линтариена…
Евнух.
Лин вышла, нашла взглядом остальные паланкины — все они уже опустели, Асир шел с Акилем, Сардар провожал Саада.
Дорогу до сераля Лин даже не осознала. В ее голове после всех сомнений, которые донимали в пути, образовалась звенящая пустота, абсолютная, свободная и от мыслей, и от чувств. Наверное, их просто стало слишком много, и опустился какой-нибудь предохранительный клапан, чтобы не разорвало на ошметки ни разум, ни сердце.
Общее внимание в серале тоже прошло мимо, неважным фоном. Кто-то что-то спрашивал, она отмахнулась и даже, кажется, выдавила улыбку:
— Потом, все потом.
Клибы как раз убирали ужин, нужно было бы попросить для себя, но есть не хотелось. Хотелось спрятаться ото всех, и… Что «и», Лин пока не знала. Побыть одной, и только. Сад — привычное убежище — не годился, там найдут. Ноги понесли на лестницу в старую башню. Ладуш показывал ее в первые дни, тогда же предупредил, что место не из тех, куда любят заглядывать, и лучше предупреждать, если ей захочется полюбоваться на Им-Рок и пустыню с высоты. Мало ли, вдруг как раз в то время ее будут искать.
«Сейчас искать не будут», — Лин мысленно кивнула и взбежала по крутым ступеням. В башне царил полумрак, стены здесь выглядели древнее, чем внизу, пустые держатели для факелов обросли пылью и паутиной, а несколько встреченных дверей вряд ли еще способны были открыться. Хотя насчет дверей… кто знает? Калитка в саду тоже выглядит заброшенной, но отворяется без скрипа.
Под конец даже слегка запыхалась: неудобный режим, недосып и отсутствие тренировок сделали свое дело. «Ничего, скоро посольства разъедутся, и все станет как было».
Как было.
Лин обошла по кругу открытую всем ветрам площадку. С одной стороны открывался вид на часть дворца и Им-Рок. Можно было найти, вычислить, где именно они с Асиром спустились в город в ту ночь, проследить путь от дворцовой стены до сада Шукри. Вон тот переулок, и… да, точно. Вон он, тот сад. А вон, дальше, казармы. Лин покачала головой: казармы вызывали неприятные воспоминания.
Она прошла дальше, туда, откуда глазу открывалась бескрайняя пустыня. Пески, алые под полуденным солнцем и почти черные сейчас. Можно представить, будто смотришь на море с вершины Утеса, только лунной дорожки не хватает.
Выбор. Отстаивая свое право остаться с Асиром, она отказалась от моря. Никогда больше не будет сидеть на набережной, слушать мерный гул прибоя, никогда не отправится в выходной собирать устрицы на отмель или валяться на пляже, не проснется среди ночи от гудка входящего в гавань транспорта с материка. Не будет жаловаться на работе, смеясь: «Опять морячки спать не дали».
И Каюму придется обходиться без нее. Лин давно привыкла к этой мысли, но сейчас в ней появилась окончательность. Дверь не просто закрыта и выброшен ключ. Если ключ выброшен, можно подобрать отмычку. А теперь и самой двери нет. И не будет. Ни одному из миров больше не грозит опасность, но и хода из одного в другой больше нет.
«Ты сама отказалась».
«Но здесь — не только Асир. Даже если я ему не нужна! Здесь Хесса. Сальма. Исхири».
«Но разве они заменят Асира, если…»
«А разве я забыла бы его, если бы ушла? И их всех?»
Как можно выбирать, если от любого выбора так больно⁈ Там, в трущобах, она не сомневалась. Не сомневалась и сейчас. Дорога назад оборвалась вместе с ее расследованием. Вернуться туда? Попытаться стать прежней? Но как, если все, что ей по-настоящему дорого теперь, останется здесь? Даже она сама, новая и еще не совсем понятная. Разве такой Линтариене найдется место в пятом участке? Анха, которая пахнет анхой, только испортит всю работу. Да она в любом случае снова выбрала бы подавители. Потому что иначе придется искать кродахов в каждую течку, а Асира там нет.
Асира там нет. Вот что по-настоящему важно. Только это имеет значение, а все вопросы о том, найдется ли ей место — жалкое самооправдание. Конечно, место нашлось бы. Конечно, ребята бы обрадовались. Но смогла бы она снова стать там счастливой? Нет. Точно нет.
Ее дом теперь — белая капля Им-Рока в безбрежном океане красной пустыни. Этот дворец и вот эта башня, горячие, раскалившиеся за день на солнце камни. И даже если ее надежды пусты и стать Асиру по-настоящему близкой и нужной никогда не получится, это место, его место, все равно ее единственный дом. Другой ей не нужен.
«Я должна поговорить с ним», — Лин кивнула: да, это правильное решение. Асир
