Воля владыки. У твоих ног - Рия Радовская

Рия Радовская

Воля владыки. У твоих ног

Глава 1

— Эй, Дикая, глянь, какая пташка! — Крыса ткнула в бок острым локтем, заливисто свистнула и заорала: — Лови ее, лови! Загоняй! Да не туда, кретин!

— Не вопи, не на арене, — Хесса бережно вытянула из-за пазухи последнюю, завернутую в кусок тряпки самокрутку, достала из кармана огневку. Отвернулась, прикрываясь от ветра, выбила искру и глубоко затянулась. — Или заткнись, или сама вали загонять, психичка дебильная.

Настроение было отвратней некуда: приближалась течка, и даже мимолетная мысль о любимых в квартале Рыжего развлечениях отдавалась тянущей болью под ребрами и приступом тошноты. А тут наглядно, «загони анху» во всей красе, причем анха явно пришлая, проходов не знает и одета чисто, а у Хессы место — не в первом ряду, но обзор что надо, будто нарочно совпало. Со старой голубятни аж до дворцовой стены все как на ладони. Крыса, наверное, оттого сюда и влезла: любит она со стороны посмотреть, как других гоняют. Хессе смотреть не хотелось. Она видела, как чужачка появилась — оглядываясь с обалдевшим видом, явно не понимая, куда попала. Видела, как той навстречу вышел Рыжий с ближней стаей. Дальше смотреть не стала. Но девчонка, похоже, не совсем рохля, раз до сих пор бегает. Если Рыжему понравится охота, есть шанс, что себе заберет, а не на всех разложат. Хотя Хессе что с того?

— Да ты гляди! — Крыса вертелась, подпрыгивала, даже высунулась наружу чуть ли не по пояс, отчего у Хессы появилось острое желание толкнуть в спину. — Точно пташка! Глянь, как по крышам сигает! Уйдет, зуб даю!

Вот теперь Хесса обернулась, зашарила взглядом по кварталу, отыскивая чужачку. От Рыжего не уходил никто, и если эта станет первой…

Захотелось протереть глаза. Назвать девчонку «не совсем рохля» было, пожалуй, все равно, что сказать о Рыжем «иногда слегка опасен». По крышам — неровным, кривым и скособоченным, местами тонким, как бумага, бежала быстрее, чем стая Рыжего по земле, и видно было, что такие забеги ей не в новинку. А когда кто-то из стаи вывернулся наперерез — вскинула руку, и громила вдвое шире нее птичкой полетел на землю. И не встал.

Теперь Хессу терзала зависть. Умела бы она так, хрена с два Рыжий издевался бы над ней каждую течку, заставляя играть в «не слишком ли быстро я бегу».

— Ого-го-го! — снова заорала Крыса. — Гля, чего творит! Психичка!

— Психичка, — согласилась Хесса, хотя соглашаться с Крысой — себя не уважать. Но не в этот раз.

Девчонка молнией мелькнула над провалом старых конюшен, перелетела на дворцовую стену и теперь яркой, заметной мухой ползла вверх. За что она там цеплялась — отдельный вопрос, но какого ее туда вообще несет⁈ Если выбирать, Хесса выбрала бы Рыжего, тот был знакомым злом, а попасть во дворец — это ж или смерть, или рабство!

И тут Хессу осенило. Нормальная анха не прошла бы через квартал Рыжего, как горячий нож сквозь масло. Нормальная анха не влезла бы играючи по гладкой высоченной стене. Значит, ей так же далеко до нормальной, как Рыжему — до всепрощающего добряка. А кто ненормальный может… вот так? В голову лезли два варианта, и оба — хуже некуда.

Первый: эта анха — шпионка и убийца или, в лучшем случае, воровка, задумавшая подобраться либо к самому владыке, либо к кому-то из его ближних. Второй: анху в течке тащит к какому-то кродаху из дворцовых. Ну а что, кто-то из дворцовой гвардии вполне мог в запале страсти пометить девчонку из городских, а потом забыть. И плевать, что у помеченной крышу сорвет без пары.

Хесса сглотнула, даже не додумав жуткую мысль. Потому что в любом случае первым делом выяснят, как чужачка пробралась мимо охраны, и тогда Рыжему хана. И бездна бы с Рыжим, туда ублюдку и дорога, но трущобы зачистят под ноль, чтобы не возиться и назидания ради.

Надо валить.

Хесса деланно зевнула, бросила:

— Пошла я. Скучно стало.

Успела еще заметить, как чужачка встала во весь рост на кромке ограды и исчезла. И помчалась вниз. Надо было выгрести все тайники, раздобыть жратвы на первое время, а главное — купить у Сального глушилку запаха. Если от нее будет нести течной анхой, далеко она не уйдет.

* * *

Владыка откровенно скучал. Крошил на фарфоровом блюдце кусок пастилы, которую на дух не выносил, и макал липкие пальцы в фонтан.

— Какой недоумок тебе это притащил? — спросил Сардар, отпихивая с дороги атласную подушку и подходя ближе.

— Лалии, а не мне. Если бы мне, ты бы сейчас утаскивал отсюда труп.

— И правда, чего это я, — Сардар усмехнулся. — И где сейчас твоя синеглазая бестия?

— Точно не здесь. Надоела.

Крошево из пастилы отправилось в фонтан вместе с блюдцем, а владыка Имхары соизволил оторвать от подушек спину и усесться на свою сиятельную задницу.

— Давай к делу, что узнал?

Сардар повел плечами. Порадовать повелителя было нечем. По всему выходило, что придется придумывать другой способ в очередной раз разогнать его скуку. Только способы уже закончились: бои между кродахами провели, анх на смотрины собирали, даже зверинец пополнили новой партией клыкастых уродцев. Асир отвлекался на время, а потом опять начинал скучать. И как назло, ни одной завалящей заварушки на горизонте, хоть самому мятеж устраивай. Потому что новостей, которых ждали во дворце уже месяц, все не было.

Сардар готов был поставить собственную голову на то, что не смирившаяся с поражением старшая ветвь, потомки отрекшегося владыки Азрахима, затевают что-то серьезное. Но ни он сам, ни Фаиз со всей своей секретной службой пока не нашли ни одного доказательства. Все было отвратительно тихо и спокойно.

— Так, — сказал Асир, окидывая хмурым взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. — Это начинает бесить.

— Не тебя одного, — огрызнулся Сардар. Мог себе позволить такую фамильярность и пользовался, но все равно покосился с опаской — убить не убьет, на кол не посадит, прилюдно не четвертует, но врезать со всей своей владыческой страстью может. Любит, практикует, особенно когда в бешенстве. — Мы не прохлаждаемся. Всех на уши поставили. Там такое кольцо осведомителей, при любой секретности что-нибудь да просочится.