Дочь мольфара - Ри Даль
Глава 20
Скрипел снег под ногами, и разбегались прочь шальные тени. Янко всеми силами старался уберечь свечной огонёк от стылого ветра, но не всякий раз ему это удавалось. И тогда наступала по-настоящему злая, непроницаемая темнота, в которой не находилось больше места даже серым теням. Лишь мощные вековые деревья хоть как-то выделялись чёрным на чёрном, давили с высоты своей недосягаемой величиной.
Но не деревья и не тени страшили троих друзей. Страшила их погоня. А погоня уже подрядилась за ними следом, буквально наступая на пятки беглецам. От церкви к лесу стремительно продвигалась шумная, ярко освещённая процессия, а сама церковь превратилась в громадный огненный маяк. Казалось, жар от его огня, опалял спины бегущих, хотя скорее жгучий страх был тому виной.
Агнешка, Янко и Лисия задержались по пути всего однажды, когда наткнулись на уже окоченевшее тело Илки. Её, будто сахарной мукой, обсыпал снег, заботливо прикрыв раны на всё еще красивом молодом лице. Илка словно бы прилегла отдохнуть с дороги и заснула здесь одна, но скоро, очень скоро обязательно проснётся…
— Прости меня, Илка… Прости, родимая…
Агнешка дотянулась рукой до белого лба, на котором застыл, изогнувшись, белый локон. Белый снег прилип к белым пальцам и стал тут же таять от живого человеческого тепла. На Илке же снег уже давно не таял, а покоился ровно и беспристрастно. Агнешка убрала с лица подруги несколько снежинок и постаралась улыбнуться ей.
— И её святой отец?.. — спросил Янко.
— И её, — подтвердила Агнешка. — Из-за меня. Тодор забрать меня хотел, а Илка ему отпор дала, защищать бросилась и поплатилась за то…
Лисия отвернула лицо и утёрла глаза рукавицей. Она последней видела Илку живой, но так и успела смириться, что той уже никогда не гулять по деревне, никогда не смеяться звонко, никогда не ругаться, не спорить, не петь. Никто больше не расскажет Лисии всяких хохм, чтобы легче было снести жестокости матушки Юфрозины.
Нет больше Илки. И как-то совсем это несправедливо вышло, нечестно. Не по-людски…
— Идёмте, девоньки, — сказал Янко, стараясь крепиться духом. — Через перевал дойти надо, а оттуда уж где-нибудь попрятаться до утра…
— Без отца не пойду, — твёрдо решила Агнешка. — Иначе на него все стрелы направятся. Тодор уж никого не пощадит.
Её передёрнуло при воспоминании о произошедшем в церкви. Но оплакивать усопших и страшиться пережитого сейчас было не место и не время. Нужно было спешить к Штефану.
Агнешка принялась было упрашивать Лисию, чтобы шла она потихоньку домой, пока никто её тут не углядел. Может, Юфрозине будет не до тумаков после стольких деревенских событий.
— Ты только главное — молчи, — говорила Агнешка. — Никому не сказывай, что видела и с кем была.
— Не буду молчать, — упрямилась Лисия. — Всё расскажу, как время придёт.
— Дожить бы до того времени, — вздохнул Янко.
Его взгляд снова упал на мёртвую девушку.
Каталина почила. И Илка тоже. И Агнешку едва не постигла та же участь. А боровчане бежали по следу, кажется, желая пролить ещё больше невинной крови.
Как же так оно всё получилось?..
— Бежим до Штефана, — Янко подтолкнул девушек вперёд, уводя их всё дальше и дальше от остывшей под снегом Илки. — Быстрее доберёмся до дома — быстрее выберемся отседова.
И Агнешка, и Лисия согласились. Они снова мчали втроём уже через лес. Мрачный и враждебный в этот час, тем не менее, лес их надёжно спрятал от преследователей.
Теперь отцу Тодору во главе народного ополчения оставалось лишь надеяться, что он прилично помнит дорогу к дому мольфара и даже в ночное время быстро сориентируется. Священник в самом деле изучил маршрут наилучшим образом. Выучил так, что и с закрытыми глазами наверняка бы дошёл. В метель или в рябую полночь, знойным утром или в туманных сумерках — он пробирался не раз и не два, и не десять, и не десять разов по десять.
Ни чёртов, ни мавок, ни другой нечисти ему тут никогда не встречалось. Может, потому что бог сберёг рукоположённого отца. А может, потому что и не было ничего такого в том лесе. Брешут, что зачарованный. Ну, и пусть брешут — меньше суваться будут.
Боровчане заметно сбавили шаг с тех пор, как переступили лесную границу. Уже не настолько грозно сверкали вилы и не так уверенно сжимались кулаки.
— Мож, ворочаем взад? — робко проблеял кто-то.
Отец Тодор влепил бы ему хорошенько промеж глаз, да только не видел, кто такой умный подорвался. Впрочем, повернувшись к толпе, Тодор отметил, что с эдаким дезертиром многие готовы были согласиться.
Но на этот раз неожиданно помог голова Шандор. Он встал плечом к плечу с несостоявшимся сватом и заговорил:
— Нету нам воли на страхи. Поздно ворочать. Мы должны дойти до дома убийцы. Должны получить от неё ответ, почто она Каталину сгубила.
— Знам, за что, — ответил ему один из мужиков. — Сама хотела невесткой твоей нарядиться. Вот и сгубила.
Народ поддержал версию одобрительным гомоном. Шандор кивнул.
— Так не оставим же без уплаты жестокий долг. Не убоимся суда справедливого!
— Не убоимся! — воспряли люди.
Отец Тодор чуть улыбнулся, положил ладонь на плечо старосты и коротко сжал. Они посмотрели друг другу в глаза, а затем двинулись вместе, отныне не сбавляя шага и не останавливаясь.
Не успела сползти с лунного лика сонная жирная туча, как сельчане уже вышли к тропе у водопада, начали спуск. Спускались по одному, по двое, но осторожно, чтобы не повалиться кубарем.
К тому моменту Янко, Лисия и Агнешка вбегали в дом мольфара Штефана. Заслышав странный шум, старик вышел из привычной своей комнатухи, появился в сенях, где трое уже нервно стучали пятками по полу, отряхивая снег.
— Тятя! — кинулась к нему навстречу Агнешка и немедленно обняла. — Отец Тодор хочет меня убить! Он поднял всё село и ведёт сюда!
— Что ты говоришь такое? — нахмурился мольфар. — С чего вдруг священнику желать тебе зла?
— С того, что он Илку убил! — вмешала Лисия.
— И дочь свою, — сказал Янко. — Каталину. Тоже убил. А все свои преступления взвалил на Агнешку.
— Как же так?..
