Фани Дюрбах и Тайный советник - Алла Ромашова

— То есть, этот Прокопьев недавно здесь был?

— Так точно-с.

— На второй этаж поднимался?

— Да-с! К молодому барину прошел, но был недолго — выбежал как ошпаренный. Спешил куда-то.

— Куда пошел, сказал?

— Никак-с нет!

— А что, господин подпоручик с барышней уже вернулись?

— Тоже нет, гуляют-с.

— Странно. Я поручика на завод отправил, а он с барышней прогуливается. А ты сам-то, голубчик, никуда не отлучался?

— Нет! Куда же я? Все время здесь… — Старик, однако, отвечал неуверенно, и управляющий зло прошипел:

— Опять заснул, что ли, старый пень?

Слуга виновато опустил глаза.

— У него бывает: заснет прямо на стуле, как сыч! — Управляющий схватился за голову, — В деревню отправлю! Это что же? Убийца мог спокойно из дома выскочить?

Лагунов недовольно поморщился и обратился к швейцару, который старался не смотреть в глаза начальству:

— Как только кто-нибудь — Болховский, или Прокопьев, или Алексей Иванович явятся — пригласи ко мне в кабинет. И еще. Скоро приедет полиция. Меня сразу позови. И никого пока в дом не пускай, а дверь запри. Не спи уж на посту.

Швейцар согнулся пополам, благодаря невпопад:

— Я никогда… Благодарствуйте, вашблагородие, никогда не буду, простите старика.

Управляющий погрозил ему кулаком и засеменил следом за советником.

Лагунов поднялся на второй этаж, быстрым шагом прошелся по коридору, держа пистолет перед собой. Постучал в комнату дочери генерала. Софья оказалась у себя. На стук она распахнула дверь немедленно, как будто ждала кого-то, и разочарованно отступила от порога. Советник быстро движением спрятал пистолет за спину.

— Позвольте представиться, — начал было он.

— Здравствуйте, — перебила его девушка, — я знаю кто вы, уже доложили. Что вам угодно?

— Софья Ивановна, здравствуйте! Я не могу скрывать от вас случившегося. Вы все равно рано или поздно узнаете. В доме произошло убийство. Зарезана ваша тетушка Ангелина Петровна.

Девушка побледнела и неловко опустилась на стоящий рядом стул.

— Боже мой, кто ее убил?

— Пока неизвестно. Скажите, пожалуйста, в котором часу за вами зашел господин поручик и зачем вы прошли с ним в сад?

— Болховский не заходил за мной. Я встретила его на первом этаже. Он шел по вашему поручению — так он сказал. И предложил мне прогуляться и заодно проводить его до калитки: погода стоит замечательная. Я вышла с ним и прошлась до калитки.

— О чем вы говорили с Болховским?

— Это не имеет к вам никакого отношения! — Софья сердито нахмурила брови.

— Хорошо. А вы можете назвать точное время, когда вы встретили господина поручика внизу?

— Часы били три.

— То есть, почти час назад, — подсчитал Лагунов. — Прошу вас запереть дверь и не выходить из комнаты. Возможно, убийца еще в доме.

Софья побледнела и поспешила заверить, что никуда не выйдет, пока не явится полиция.

Лагунов подошел к комнате Алексея и постучал. Ему никто не открыл. Подергал дверь — заперта. Со слов швейцара, Алексей должен был быть дома. «Старый пень, все и всех проспал», — подумал Лагунов. «Это осложняет дело».

Фани настигла Лагунова в коридоре.

— Полицейские пришли, — сообщила запыхавшаяся девушка. — Но швейцар их не пускает — говорит, ваше распоряжение. Полицмейстер страшно недоволен.

— Вот чурбан, я велел посторонних в дом не впускать, но не полицейских же! Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет. Я сейчас спущусь к ним, а вы, дорогая Фани, побудьте, пожалуйста с Софьей Ивановной и, пока не осмотрят весь дом, из комнаты ни ногой. И поговорите с ней, как вы это умеете — по душам. Девушка чем-то расстроена.

Фани кивнула и нырнула в комнату своей воспитанницы.

Первым в дом вошел полицмейстер, за ним — несколько человек из полицейского отряда. Лагунов представился. Полицмейстер поджал губы, рассудив, что советника прислали проверить работу полиции.

— Худяков Василий Николаевич, — представился он и строгим голосом спросил: — Где находится тело, и что вы можете сказать о происшествии, господин статский советник?

— Тело на втором этаже. Убийство совершенно пятнадцать-двадцать минут назад вот этим ножом. — Лагунов передал предмет, завернутый в платок. — Кровь еще бежала, из чего я решил, что убийство было совершено совсем недавно.

— Кто находился в доме во время убийства?

— Я. Беседовал с мадемуазель Фани Дюрбах. Еще была Софья, старшая дочь генерал-лейтенанта Нератова, и, вероятно, некий молодой человек Прокопьев, инженер, ну, и слуги.

— Вы осмотрели дом?

— Мельком. Ждал вашего приезда. Убийца еще может оставаться здесь. Возможно, это кто-то из домочадцев.

— Чем уж старуха досадила, — пробурчал полицмейстер, — что ее как курицу зарезали…

— Вот и я удивляюсь, — ответил советник. — Говорят, убитая за всю жизнь мухи не обидела. Жила тише воды, ниже травы.

Полицейский не счёл нужным комментировать услышанное. Кивнул десятникам, и они рассыпались по дому. Лагунов шёл следом и неторопливо осматривал комнаты. Ничего особенного. У Алексея в комнате висел мундир прапорщика Преображенского полка, куда бывший кадет получил назначение. У Фани в комнате все было по-девичьи опрятно, пахло тонким, чуть кисловатым ароматом яблок — спелые плоды лежали в чаше на столе. «Как на яблочный Спас в хате у бабушки», — всплыла в голове далекая, из босоногого южнорусского детства картинка. Лагунову вспомнилась его сегодняшняя встреча с Фани — та стояла посреди своей комнаты с яблоком в руке, и от нее шел тот же сладкий дух. «Лакомка», — нежно усмехнулся про себя статский советник.

Мельком осматривая стол, на котором лежали учебники по математике и французскому и географические карты, Лагунов заметил торчащий из одной книги уголок конверта. Статский советник взял в руки книгу, открыл ее. В глаза бросился до боли знакомый почерк, который он, однако, не мог вспомнить. Чувство тревоги толкнулось в сердце. Лагунов аккуратно закрыл книгу, вернув конверт на место между страницами.

— Что-то нашли? — поинтересовался полицмейстер, который руководил осмотром.

— Редкий экземпляр карманной книги по географии доктора Пастора Эедергольма. Интересуетесь? — Лагунов протянул томик полицейскому. — Географические карты со всего мира!

Полицмейстер поскучнел, покачал головой и вышел из комнаты. Советник положил книгу на стол и двинулся следом.

По другую сторону от лестницы размещался кабинет генерала. Десятники уже топтались у входа.

— Дверь открыта, — доложил старший.

Полицмейстер и вслед за ним Лагунов вошли. Огляделись. Все вещи, на первый взгляд, находились на своих местах. Полицмейстер подергал дверцы шкафа — заперты, как и должно было быть. Лагунов осматривал новейшую фотокамеру: она стояла на том же месте, где он ее видел несколько часов назад. На столе — стопка пластин. Только одна из них теперь лежала отдельно. Лагунов повернулся к полицмейстеру, ожидающему у входа.

— Не возражаете? Сниму отпечатки. — Он указал на пластину. — Вы слышали про эту методу?