Оторва. Книга пятая - Ортензия
Из палатки вышел ещё один человек, но из-за слабого освещения распознать его не получилось, пока он не приблизился к нам и свет не скользнул по его лицу. Ещё один капитан, к тому прекрасно знакомый. Ещё вчера пыхтел, что я утюги жгу. Увидев меня, он наклонился к Каренину и громко зашептал на ухо:
— Ты совсем сдурел? Опять тёлку в расположение части привёз. Тут знаешь, что творится? Всё начальство на ушах. ЧП на ЧП. Увози её нахрен, пока никого нет.
Меня не узнал, но это и понятно, у меня под освещение попали только юбка и голые ляшки. И что он так взбеленился, сам же вчера представлял мои ножки у себя на плечах, а сегодня праведный какой.
— Успокойся, её замполит приказал сюда доставить, а что случилось? Где народ? Я ж на сутках был.
— Сюда? Замполит? — он пристальнее всмотрелся, но вероятно кроме симпатичной пары ножек больше ничего не рассмотрел в темноте и решил, что его новости гораздо важнее, а я так, для мебели и продолжил, — а, так ты ничего не знаешь? Все на побережье, я про то краем уха, то ли учения, то ли американского шпиона ловят. Не разберёшь. Забодали. А меня днём выцепили. Устамбеков или как там его, не могу фамилию запомнить, ушёл в самоход с оружием в Окуневку на пляж. Можешь представить себе.
— А где он взял оружие, — удивился Каренин.
— Так он на вышке дежурил, Дружинин распорядился.
— Устамбекова на вышку, — огорошенным тоном переспросил Каренин, из чего я сделала вывод, что киргизам или таджикам оружие под страхом смерти не выдавали, а тут такой пассаж, — Дружинин это с перепоя сделал?
— Не знаю, но мороку нам задал, — ответил любитель женских ног.
— И что? Стрельбу устроил? — Вставил свою монетку и старлей, до сих пор молчавший.
— Можно и так сказать, — капитан ухмыльнулся, — зажали его между скал. Вот он два рожка в воздух выпустил, а потом стал орать, что рядовой Устамбеков стрельбу закончил.
Если бы рука не была пристёгнута, зажала бы рот двумя ладошками, но, увы, одной не получилось. Заржала в полный голос.
Глава 30
Повезло. На фоне громоподобного хохота, который устроили Каренин и старлей, моё ржание выглядело блеяньем маленькой овечки. Так ещё и мой личный охранник, сидевший напротив, давился смехом.
Сколько Тыгляев баек знал про армию, но о таком даже не слышал. Не упустил бы случая рассказать.
— Слушай, — вспомнил старший лейтенант, — а что за траншея поперёк дороги появилась? Мы едва в неё передними колёсами не грабанулись. Вам что делать было нечего? Как теперь на другую сторону выезжать?
— А вы и про это ничего не слышали? — Обрадовался капитан свободным ушам. — Так это из-за Маркулеску.
— Какого Маркулеску? — Переспросил Каренин. — Костюм, что ли?
— Ну да, — кивнул капитан и хихикнул, — тот самый, которому мама прислала деньги, чтобы он себе цивильное пошил на дембель, а мы его на пятый день в Евпатории нашли в женской общаге.
— И что он на этот раз отчебучил? — Заинтересовался старлей.
— Бахтиярову Жигули отремонтировал, — снова хихикнул капитан, — генерал пообещал, что если найдёт неисправность, он ему лично дембельский приказ выпишет.
— А, Костюм, с каких пор в автомобилях стал разбираться? — спросил Каренин.
— Так он и не разбирается, но пообещал всё сделать. Ну ты слушай дальше. Через час прикатил Маркулеску к штабу на Жигулях. Генерал спускаться не стал с третьего этажа, а позвонил, как и обещал в автобат и приказал выдать дембельские Костюму. Он и так тут две недели пересидел. И всё бы получилось, если бы не Устамбеков со своей самоволкой.
— Ничего не понял, — произнёс Каренин, — что получилось и, причём тут Устамбеков?
— Ну так ты не перебивай, — обиделся капитан, — я рассказываю. Маркулеску с вечера на хлеб крем сапожный намазал, а утром скормил эти бутерброды Устамбекову. Вот тому, с вышки и почудилось, что его невеста, без паранджы с каким-то мужиком за холм пошла, он и побежал догонять. А при ЧП, сам знаешь, все в ружьё и ловить беглеца. Вот и Маркулеску погнали. Он ведь генералу автомобиль не отремонтировал на самом деле. Тельфером двигатель вытащил и посадил двух духов, чтобы они, значит, кружок по плацу сделали. А когда генерал решил прокатиться на любимой ласточке, тогда и обнаружили под капотом этих придурков. Вот и выходит, что не скорми Маркулеску бутерброды Устамбекову, успел бы уехать из части, а теперь что с ним будет, неизвестно.
Пришлось реально зажимать рот свободной рукой. Какой разгул фантазии у парня или это у него проявилось от желания покинуть доблестные вооружённые силы? И вот на хрен, такие в армии нужны?
— Ну и причём тут траншея, — спросил старлей в очередной раз отсмеявшись, — я ведь за неё спрашивал. Зачем вырыли?
— Ты бы слышал как генерал орал, — пожал плечами капитан, — и приказал копать ров отсюда и до обеда в полный рост. Обещал лично проверить.
— Хорошенькие дела у вас творятся. И где этот герой? — поинтересовался Каренин.
— Костюм? Так в автобат ушел. Ему генерал два дня дал на ремонт машины.
— Пешком? — удивился старлей.
— Часа два назад, — подтвердил капитан, — дембель, не дембель, но если бы остался, ему ночью всей ротой тёмную устроили. Сначала гонялись за Устамбековым, потом копали, теперь ученья. Все злые. Так что от греха подальше.
— Вот это у вас тут весело, — рассмеялся старлей, — а что за бензовоз стоит, — он кивнул в сторону.
— Бензовоз, — подтвердил капитан, — для слёта, — туда бензиновую ВПэЛку доставили, а она жрёт будь здоров.
— Да ладно, — не поверил Каренин, — сколько туда электричества нужно?
— А 375-ую не хошь? — Усмехнулся капитан. — Туда восемь плит привезли и сорок утюгов. Почти полторы тысячи людей и всем срочно гладить вещи понадобилось. Так что тридцать литров в час не хошь? Ещё гляди, чтоб хватило двадцать тонн.
— Понятно, а кстати, — вдруг вспомнил Каренин, — а ты что тут делаешь? Ты ведь на слёте?
— Так за бензовозом и приехал, но если честно, в гробу
