Оторва. Книга пятая - Ортензия
— Потому что привык бутылки с пивом макаркиным открывать, — усмехнулся Каренин.
Он явно, что-то хотел ещё сказать, но в этот момент сбоку ударил свет фар от нескольких машин и донёсся рокот двигателей.
— О, а вот и народ с учений явился, — сказал старлей. Чует моё сердце, что ты раньше утра не покинешь расположение.
— Догадываюсь, — буркнул в ответ Каренин и вернулся к автомобилю.
На моё удивление на освещённое фонарями пространство около палаток выехали не Уралы или нечто военное, а три ЛиАЗа, копия того утконоса на котором наш отряд добирался из Симферополя. Остановились, заглушив двигатели, и в салонах зажёгся свет.
На новобранцев, сидящие в автобусе парни и девушки, похожи не были, а вот на комсомольцев, явившихся на слёт, отстаивать честь своей республики — вполне. Только за каким лешим их в расположение полевой части занесло, а не в развёрнутый лагерь, где собирались соревнования устроить, было непонятно, но интересно. Поэтому с удовольствием уставилась на автобусы, хоть какая-то развлекалочка.
Из тамбура палатки выбрался замполит, а вслед за ним рассказчик юморных историй про армию и оба уставились на автобусы и нужно так понимать, с изумлением.
Я уселась удобнее, хотя какое удобство на деревянном ящике, и запив водой, хлеб с колбасой, снова принялась за торт. Люблю так чередовать. Я даже водку предпочитала закусывать «Наполеоном» или «Мадонной». Тыгляев меня за это тоже извращенкой называл.
А около автобусов начало разворачиваться целое представление.
Из первого утконоса вылез не только водитель, но и какой-то вояка, к сожалению, погоны разглядеть не удалось, но мужик был явно в возрасте и принялся что-то докладывать замполиту, отчего у последнего лоб покрылся испариной. Так предположила, учитывая, что майор вынул из внутреннего кармана нечто, похожее на платок и, обнажив голову, стал её усиленно протирать, начиная со лба. Потом напялил фуражку обратно и, глянув на водителей, которые успели сгруппироваться вокруг, громко рявкнул.
Опуская нецензурные слова, можно выразиться так. У автобусов баки пустые и водилы не нашли ничего лучшего, как отправиться ночью разыскивать определенную в/ч, где их должны заправить. А в Черноморском им отказали в связи с тем, что воинская часть, которая отвечает за проведение слёта, в этом месяце выбрала все фонды. На что майор выдал длинную матерную тираду, совершенно позабыв о вольных юных слушателях в автобусах, заявив, что именно для них, был выделен соответствующий мизер топлива и оставлен на базе. Водилы дружно закивали, мол, мизер и получили, по 200 литров на нос, но в договоре ясно прописано 350. А тех двести как раз и хватило от Оленевки до Симферополя и обратно, да по бездорожью и колдобинам. А им ещё в автопарк возвращаться.
Казалось бы, чего проще, вот бензовоз, залей автобусы, раз часть отвечает за слёт, тем более, что под это дело, вероятнее всего и лимит повысили и выдали в числе первых, но имелась заковырка в лице прапорщика. Низенький, метра полтора ростом, может чуть больше, всем в пупок дышал и с вполне подходящей фамилией — Лютиков. Прибежал на огонёк и грудью встал на уже принятое топливо под его ответхранение и требовал на эти 450 литров разнарядку с подписью и печатью, а иначе срывать пломбы не будет. Его-то понять можно, завтра отгонит бензовоз на слёт и сдаст его вместе с пломбами, такому же разгильдяю как и он сам и никакой ответственности. А если отлить по устному приказу, через месяц другой недостача всплывёт и получит люлей. Разберутся, вспомнят, но как говорится: осадочек всё равно останется. Были прецеденты.
А потому, не трудно ли товарищу майору сгонять в штаб и привести соответствующие бумаги? Он вообще понял, кому это предложил? А с детьми, что делать? Провожатые, которых оказалось немало, человек десять выползли из всех автобусов и активно принимали участие в дискуссии, обязательно настрочат заявления в соответствующие органы ЦК ВЛКСМ и прочие и вот тогда всем будет не до веселья.
Даже при слабом освещении было видно, что у всех участников переговоров рожи покраснели от натуги, словно последние полчаса котельцы таскали на пятый этаж, а не мирно беседовали, но к концепции так и не пришли.
И в этот момент, когда вроде начало формироваться единое мнение, вдали высветились ещё две пары фар и через несколько секунд около автобусов остановились уже знакомые, за последние сутки советские джипы, один из которых особенно и в простонародье называемый — канарейкой с большой надписью на дверце: милиция.
А когда из первого автомобиля выбрался уже знакомый майор, зять которого не без моей помощи угодил в реанимацию, я почувствовала, как между лопаток заструился пот. Не стал ждать гаденыш, когда Каренин ему меня на блюдечке с голубой каёмочкой доставит, лично сам явился.
Но вот что за хрень в расположении части творится. Не воинское подразделение, а проходной двор. Все кому не лень приезжают. Но если за майора можно было не особо волноваться, то тот, кто выбрался из УАЗика вторым, мне совершенно не понравился. Военный. В парадной форме, с аксельбантами, увешанный ими как новогодняя ёлка гирляндами, при наградах на кителе, окинул орлиным взором территорию и вальяжной походкой направился прямиком к замполиту.
Все расступились перед ним и он, раскрыв красную папку, которую держал в руках, заявил:
— Товарищ майор. Письменный приказ командира батальона, полковника Уфимцева. Немедленно передать в руки милиции, незаконно укрываемую вами Бурундуковую Еву Илларионовну, совершившую ряд тяжких уголовных преступлений.
Глава 31
Дональд Трамп выразил озабоченность. Ага, выразил он. Уверена, по сравнению с глазами замполита он ничего не выразил, хотя про озабоченность Трампа я только читала в сводках и лица при этом не видела, чтобы определить степень его озабоченности. Он каждый день это выражал. Про Байдена, вообще молчу, он по жизни озабоченный и заглядывать, что одному, что другому в глазки, не было никакого желания. А вот на товарища майора, в момент, когда франт в парадном мундире с пафосом озвучил приказ комбата, с удовольствием посмотрела, но, увы, вокруг замполита столпилась уйма народа, и разглядеть его лицо у меня не получилось. Мельком подумала встать на ящики, но только мельком. Разгляжу что либо, или нет, неизвестно, а вот поглощать глюкозу перестану, а она моим мозгам срочно требовалась, потому как выхода из создавшейся ситуации не видела.
Была бы я на самом деле английской шпионкой, майор костьми лег, но, ни за что не отдал саранче на растерзание. А вот вступаться за непонятную Еву Бурундуковую, отца которой он,
