Оторва. Книга пятая - Ортензия

А менты, тем временем, устроили повальный опрос нудистам. Сидела я далеко и вопросов не слышала, но все дружно периодически тыкали в меня ручками, кивали и что-то рассказывали, периодически жестикулируя руками.

Лейтенант доставал из папочки листы бумаги, тщательно записывал показания и подсовывал на подпись. Так сказать по горячим следам, пока события из головы не выветрились, а вернее сказать, то, что нужно ментам, без собственных умозаключений.

Потом и отморозков допросили, и эти жертвы аборта тоже указали в мою сторону.

Не знаю, какое мнение нарисовалось в воспалённом мозгу капитана, но он вместе со старшим лейтенантом и ещё тремя активистами подошли ко мне и задали вопрос, от которого я немного охренела.

— А где ещё два тела?

Поворочала в голове извилинами, но ничего путного не нашла и на всякий случай уточнила, что они имеют в виду.

Менты переглянулись, и старлей принялся объяснять:

— Ты сказала, в драке участвовало двенадцать человек. Один убежал, стало быть, пострадавших должно быть одиннадцать, а их только девять. Где ещё двое?

Я нахмурила брови. Трое напали на нас, шестеро были здесь. Девять.

— А я что говорила про двенадцать? Не помню, но их точно было девять, других не видела.

— В смысле, не видела? — Возмутился старший лейтенант. — А тот, который убежал, с твоих слов, он что, потом вернулся и находится среди этих? — Он указал себе за спину.

— Да он вообще сюда не спускался, — отреклась я, — и сидел наверху, наверное там, где сейчас сидит товарищ майор.

Менты снова переглянулись с полным недопониманием. А капитан, наморщив лоб, спросил:

— Какой товарищ майор?

Вот же тупые попались. Понятное дело, никакого майора на самом деле нет и капитан здесь старший из всего офицерского состава. Это я так подумала, когда они уставились дружно на утёс. Что тут непонятного?

Принялась втолковывать им мои думки, но от такого объяснения у них в голове совсем что-то помутилось, так показалось, после того как закончила, вроде нормально изъяснять им положение вещей они не меньше минуты смотрели на меня тремя глазами в которых ничего не отражалось. Четвёртый глаз всё также висел на переносице. На комсомольцев вообще решила не тратить своё внимание. Мельком глянула и поняла: там совсем всё плохо.

— Бурундуковая, — капитан, как и положено начальству пришёл в себя первым, — ты мне голову не морочь. Где ещё двое или ты их в море утопила?

Я закрыла правый глаз, а левый прикрыла ладонью. Потом раздвинула пальцы и глянула на капитана через узкую щелку. Нет, ничего не изменилось. Стоял придурок и пялился на меня.

— Вы вообще нормальные? — решила поинтересоваться, потому как ситуация стала заплывать в какую-то противоестественную сторону. — У вас девять нападавших, у них спросите, сколько их было. Они-то уж точно помнят.

— Возможно, помнили бы, но кто-то их чем-то тяжёлым огрел по голове и все утверждают — это сделала ты. Из-за этого путаница выходит. Кто-то говорит, их семеро было, кто-то, что пятнадцать, а остальные даже маму не помнят. Чем ты их била?

Абзац. Пишем с новой строки.

— Так у вас пострадавших вагон и маленькая тележка, они-то вам всё в подробностях должны были рассказать.

Капитан прищурился, а мне показалось, что это он, реально начал дурака валять. Или тупые вопросы задавал, чтобы меня на косвенных поймать? Кого он во мне увидел, индюк напыщенный?

— Опросили, — согласился капитан, — но они, сколько человек было на пляже, не помнят, говорят — много, но никто не считал. Так что ты единственная кто точное количество изначально указал. Кто не растерялся и устроил здесь бойню. Стало быть, исходя из твоих же слов: их было двенадцать.

— Никакой логики, — возмутилась я, — я тоже человек, а не робот и мне свойственно заблуждаться.

— Значит, едем в отдел, — констатировал он, — составим под протокол, расскажешь, кто такая и если выяснится что за тобой никакого криминала нет, поедешь на свой слёт.

Сказано это было слишком слащаво, и переместился капитан в сторону неправильно. Словно готовился к захвату ну очень опасного преступника, но я это пропустила мимо. Ну, в самом деле, не меня же таковой воспринимают, вот и не поверила.

И зря не поверила.

— Ну поехали, — согласилась я и наклонилась за туфельками.

Подняться мне не дали, навалились с двух сторон, заламывая руки. Даже взвизгнуть не успела от имени Бурундуковой, зарылась лицом в песок. Даже показалось, что решили придушить таким извращённым способом.

Но нет, через мгновение подняли на ноги, вот только руки теперь, были скованы наручниками за спиной. Ублюдки недоношенные. Ещё и пилотку, которая набилась песком, мне наголову нахлобучили.

— Капитан, — отплевавшись, возмутилась я, — ты идиот или только шмат от него?

Прилетевшая оплеуха отбросила мне голову назад с такой силой, что хрустнули все позвонки, а на губах ощутила кровь. Перевела мутный взгляд на старлея, который стоял и ухмылялся. Это они при всём честном народе? Совсем ничего не бояться. Однако в следующую минуту поняла, а никто и не увидел. Лейтенант, что-то рассказывал и обратил внимание всех сидящих на пляже на себя, а эти двое перегородили меня добавочно. То есть заранее роли распланировали, а я дура дурой уши развесила. Не поверила, что меня в клещи брать будут. Да любой на моём месте окажись, не поверил бы.

— Сука, — прошептала негромко, но вполне отчётливо, — я тебе и второй глаз на переносицу посажу.

Ещё одна пощёчина прилетела с другой стороны.

— Пасть свою закрой, — процедил капитан, — и откроешь только тогда, когда я разрешу или ты думаешь дурачков нашла? Сегодня на каруселях кто народ отвлекал? Не ты ли? А твои подельники тем временем у людей по карманам шарили. Двадцать два пострадавших и уверен, все тебя опознают. Будешь отнекиваться?

— Ничего себе, — я искренне удивилась, — а неплохо щипачи поработали, воспользовавшись ситуацией. При случае обязательно у них законный процент потребую от выручки.

Подумала, сейчас снова прилетит оплеуха, но они только странным образом переглянулись и капитан продолжил:

— И здесь, — он кивнул на гопников, — все говорят, что было ещё двое. И в один голос утверждают, что ты всем сказала одеваться, а сама в море зачем-то полезла. Зачем? Не трупы ли прятать? Шестнадцать лет ей. В шестнадцать лет девочки по воздуху не летают и двенадцать человек лицом в землю не укладывают. Так что ты или сама во всём сознаешься чистосердечно, и суд тебе это учтёт или всё равно в отделе расколешься, но получишь на всю катушку. Ну что? Расскажешь кто ты такая?

Я сплюнула кровавую массу, скопившуюся во рту, и ответила: