Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе

— Этого я не понимаю, — вмешалась Мей, и ее голос был напряженным. — Допустим, они заплатили Томимо, чтобы он ввел господину Пак Чун Хо препарат. «Phoenix Electronics» и «Yamada Holdings» — конкуренты, это правда. Оба — гиганты в сфере медицинского оборудования и электроники. Но их методы… они обычно более элегантные. Корпоративный шпионаж, переманивание ключевых сотрудников, ценовые войны. Но не такое. Тем более, зачем семье Ямада подставлять меня? Их сын лечился в этой больнице. Я лично консультировала его случай. У нас не было никаких конфликтов. Наоборот, они были благодарны.

— Может, это не связано? — предположил я, закрыв ладонью динамик телефона. — Ямада хотели убрать Пака, а Томимо, воспользовавшись ситуацией, решил заодно избавиться и от тебя?

— Возможно, — задумчиво покачала головой Мей. — И кто тогда тот «господин», с которым Томимо говорил по телефону? Кто-то из Ямада? Председатель? Его сыновья?

Мы молчали, и в этой тишине рождались и умирали десятки версий, одна безумнее другой.

— Я пока не знаю, доктор, — прервала наши размышления Сато. — Мотив, скорее всего, просто убрать конкурента. Но я попробую получить доступ к документации аукциона под видом искусствоведа.

— Сато-сан, будьте осторожны, — сказал я, и в моём голосе прозвучала неподдельная тревога.

— Это моя работа, Херовато-сан, — спокойно ответила она. — Я свяжусь с вами, как только что-то будет. А пока — берегите себя. Вы ведь тоже теперь стали частью этой игры.

Сато Рина повесила трубку. Я остался сидеть на кровати, все еще сжимая мобильный телефон с погасшим экраном в руке, и в голове у меня был полный кавардак. Слова Сато Рины гудели в голове, повторяя одну и ту же зловещую фамилию: Ямада.

Значит, «господин», которому звонил Томимо, — это кто-то из них? Но зачем им это? Зачем подставлять Мей? Эти люди… Они спасли мою семью, приютили их в своем роскошном доме, помогли мне. Они не казались мне злодеями. Аяме, при всей ее стервозности и холодном расчете, была, на удивление, понятной. А её невестка, жена спасённого мною парня, казалась искренней и добродушной женщиной. Неужели все это было лишь маской? И их «благодарность» — всего лишь тщательно продуманный, многоходовый план, чтобы получить что-то взамен? Мысль о том, что мной и моей семьей могли просто-напросто манипулировать, как пешками в чьей-то большой игре, была отвратительна.

Я со злостью бросил телефон на тумбочку.

Следующие два дня прошли в тумане. Я не находил себе места: ходил по коридорам нейрохирургии, возвращался в палату, снова выходил. Я снова и снова просматривал записи с видеокамер, пытаясь найти хоть что-то, но ничего не находил.

И ждал. Ждал следующего звонка от Рины, ждал новых сообщений от секретаря Со. Мой телефон, казалось, стал продолжением моей руки. Я проверял его каждые пять минут, как заведенный, но экран оставался темным, не предвещая ничего, кроме гнетущей тишины. Мей тоже то и дело появлялась в моей палате, молча смотрела на меня, а затем, словно не находя слов, снова исчезала, унося с собой часть моего и без того хрупкого спокойствия.

Наконец, я не выдержал. Чувство беспомощности было невыносимым. Сидеть сложа руки, пока вокруг меня закручивается эта отвратительная интрига, было выше моих сил. Я побрел по коридорам, совершая свой обычный послеобеденный марафон по этажу. Мысли роились в голове, как встревоженный осиный рой. С каждым шагом моё раздражение росло, физическая боль отступала перед моральным напряжением. Я нуждался в передышке, хотя бы на минуту.

На лавке, освещенной лучами заходящего солнца, сидел Мия-сан. Он не читал книгу, как обычно, а просто смотрел в окно, на медленно темнеющее небо, и его лицо было спокойным и умиротворенным. Я подошел и прислонился к стене рядом с ним.

— Как ваше самочувствие, Херовато-сан? — спросил он, не поворачивая головы.

— Хуже, чем хотелось бы, — честно ответил я.

Мия-сан тихонько рассмеялся.

— Вы очень беспокойны. Всегда куда-то спешите.

— А у вас слишком много терпения, Мия-сан, — язвительно заметил я, но поняв, что зря вспылил, смягчил тон: — Вы лежите здесь уже так долго. Как вы справляетесь с этим?

Он повернул голову и посмотрел на меня. В его глазах было то спокойствие, которое приходит с годами и опытом.

— В больнице время течет иначе, Херовато-сан, вам ли не знать? — тихо сказал он. — Здесь мы учимся ждать. Ждать следующего дня. Ждать результата анализов. Ждать выздоровления.

— А как же жить? — спросил я, чувствуя, как горечь подступает к горлу. — Просто ждать?

Мия-сан снова улыбнулся.

— Ждать — это тоже часть жизни, Херовато-сан. В этом и заключается суть. Вы думаете, что жизнь — это только действия, борьба, победы. Но иногда жизнь — это просто дыхание. Просто наблюдение за тем, как за окном сменяются день и ночь. В этом ожидании есть своя мудрость. Вы когда-нибудь смотрели, как растет цветок?

Я покачал головой.

— Цветок не спешит. Он не торопится. Он просто растет. С каждым днём. В тишине и спокойствии. А вы, доктор, пытаетесь прожить месяц за один день. И это вас разрушает. Вы сильный человек. Но вам нужно научиться терпению.

Мия-сан закончил говорить и снова уставился в окно. Я стоял рядом, переваривая его слова. Терпение. Этого у меня в достатке не было с самого начала. Ни в прошлой жизни, ни в этой.

— Иногда терпение — это роскошь, которую не можешь себе позволить, — пробормотал я.

— Возможно, — согласился Мия-сан. — Но это единственное, что у нас есть, когда мы не можем действовать.

Я почувствовал укол вины и, не сказав ни слова, побрел обратно в палату. Внутри меня всё ещё бушевали эмоции, но слова Мия-сана, казалось, на какое-то время уняли этот шторм. Я сел на кровати и взял в руки книгу.

А потом, на третий день, когда вечерняя синева уже начала сгущаться за окном, а Мия-сан мирно похрапывал на своей кровати, мой телефон снова завибрировал. Звук был резким, и я вздрогнул. Это была Сато Рина. Я поднял трубку.

Все тогда же

Но немного не там же

Пак Чун Хо и призрак Акио сидели на широком диване в укромной нише в конце коридора VIP-крыла. Это было тихое, почти забытое место, где редкие лучи солнца днем едва касались стен, а ночью царил