Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе

Я взял в руки уже свое «настоящее» яблоко, повертел в руке. Вроде, внешне оно никак не поменялось. Не побледнело и не испортилось, осталось точно таким же, как и было до вытягивания «астральной проекции». Я сделал маленький укус. Вкус стал менее насыщенным. Чем-то напоминал те самые магазинные «стеклянные» помидоры. Вроде вкус и чувствуется, но что-то все равно было не так.

— Нам не нужно ни есть, ни спать, — продолжила Мей, уже более спокойно, — Но, как я поняла из разговоров с другими, чтобы накопить силы, это необходимо. Наше существование здесь, даже если ничего не делать, все равно тратит энергию. А такие перекусы помогают ее восстановить.

Я молча кивнул. Звучало вполне логично.

— То же самое с одеждой, — радостно сказала Мей. — Я устала ходить в этой дурацкой пижаме. Мне как раз удачно подвернулось платье одной пациентки, и я смогла «надеть» его. Так что я теперь смогу менять одежду! Но самое интересное не это, — в ее голосе вдруг появились напряженные нотки. — Я говорила с Акио и с другими, кто уже давно тут. Оказывается люди, которые выходят из комы, ничего не помнят. Абсолютно ничего. Все, что с ними было здесь, в этом промежуточном мире, стирается.

Что ж, это тоже было вполне очевидно. Иначе бы уже все газеты и журналы трубили о невероятном потустороннем мире. В то же время я почему-то ощутил какое-то странное чувство, что-то, похожее на сожаление, но я тут же отогнал его.

— Но среди местных ходит один слушок, — задумчиво проговорила Мей. — Когда-то давно в этой больнице была сама богиня. Она приходила к тем, кто «застрял». И если ты ее встречал и она с тобой говорила, ты мог вернуться. Сразу. И все вспомнить.

Я замер. Богиня. Ясуко. Неужели это была она?

— Что с тобой? — спросила Мей, заметив мое странное выражение лица.

— Ничего, — я покачал головой. — Просто необычный слух.

С каждым днем все интереснее…

Глава 25

Я сидел в своей палате и читал книгу, когда телефон внезапно зазвонил. Из трубки раздался спокойный и чуть приглушенный голос Сато Рины.

— Доктор Херовато-сан? — спустя секундную паузу спросила она.

— Да, это я. — Я тут же сел прямо на кровати, отбросив книгу Инуи в сторону. Она со стуком ударилась о тумбочку, но я даже не заметил. — Я вас слушаю, Сато-сан.

— Я смогла кое-что выяснить,— сразу перешла к делу она. — На официальные счета профессора Томимо не поступало никаких подозрительных сумм. Его финансовое положение абсолютно прозрачно и столь же скучно, как жизнь бухгалтера на пенсии. Но…

Сато сделала короткую многозначительную паузу. Мей, до этого сидевшая на подоконнике и тоже что-то увлеченно читавшая, — теперь, когда она научилась вынимать «душу» из объектов, я ещё не видел ее с пустыми руками — тут же подскочила ко мне и, подавшись вперёд, не мигая уставилась в телефон, словно могла услышать, что же говорит мне Сато.

— Но я, конечно же, копнула глубже, — продолжила Рина, и её голос стал чуть ниже. — И проверила его родственников, самое ближайшее окружение, всех, кто мог быть связан с этим вашим Томимо финансово.

Что ж, это было логично. Думаю, большинство афер и скрытых сделок проходят именно через близких родственников или верных друзей.

— И вот тут меня ждала удача. — Я даже через экран почувствовал ее триумф. — У Томимо есть двоюродный брат, некий Нобуюки Томимо. Обычный офисный клерк из небольшой страховой компании, со скромной зарплатой и типичными потребительскими кредитами. Ничего примечательного, серая мышь.

Мей, стоявшая рядом со мной, нетерпеливо поджала губы.

— И вот на его счет, доктор Херовато, пару дней назад поступил перевод на сумму… двести миллионов иен. — Голос Рины звучал так, словно она бросала бомбу.

Я присвистнул. Звук получился сиплым и сдавленным, застряв где-то в горле. Мей рядом со мной сделала то же самое, её глаза округлились до размера блюдец. Двести миллионов иен, то есть почти полтора миллиона долларов. Это была сумма, способная изменить жизнь не только скромного клерка, но и небольшого городка.

— Двести миллионов… — прошептал я, и в моей голове, словно на бешеном калькуляторе, мгновенно пронеслись мысли о том, сколько лет мне пришлось бы копить, чтобы заработать такую сумму, работая день и ночь без отдыха. Я представил себе, как Томимо вдруг получает такую манну небесную.

— Откуда? — спросил я, пытаясь унять дрожь в руках.

— А вот это, доктор, самое интересное, — в голосе Сато прозвучали нотки нескрываемого триумфа, почти злорадства. Она явно наслаждалась этим моментом. — Источник денег легко отслеживается. Это выплата с благотворительного аукциона, организованного Фондом «Наследие Кисараги».

Я похолодел. Не просто почувствовал холод, а словно окунулся в ледяную воду, и она медленно, неохотно заполняла лёгкие. Ямада. Снова они. Эта фамилия, которая преследовала меня с самого приезда в Токио, как тень, от которой невозможно скрыться. Сначала спасение их наследника, затем их щедрое, но давящее гостеприимство, их предложение пожизненной лояльности, а теперь — это. Связь с Томимо и Паком. Нити, которые я пытался разорвать, теперь, казалось, намертво связывали меня с ними.

Мей рядом со мной замерла. Лицо, до этого выражавшее лишь нетерпение, теперь стало абсолютно белым, как накрахмаленная простыня, а глаза расширились от шока. Она тоже понимала, что это значит.

— Фонд «Наследие Кисараги»… — медленно повторил я, пытаясь собрать мысли в кучу. — Это же культурный фонд семьи Ямада.

— Именно, доктор, — подтвердила Сато. — Я проверила лоты того аукциона. Двоюродный брат профессора Томимо выставил на продажу картину малоизвестного художника. Картину, которую он сам купил всего полгода назад за пять миллионов иен.

— И её продали за двести? — я не поверил своим ушам.

— Именно, — спокойно подтвердила Рина. — Похоже, мы имеем дело с классической схемой отмывания денег или, что более вероятно в данном случае, передачи взятки. Сумма, во-первых, точно не соответствует рыночной стоимости картины. Во-вторых, транзакция произошла за неделю до инцидента с господином Паком, а деньги поступили на счет Нобуюки спустя несколько дней после. И, судя по всему, ниточки ведут к семье Ямада.

Я откинулся на подушку, чувствуя, как голова начинает гудеть.

—