Внедроман 1 - Алексей Небоходов
Фрол засмеялся, слегка потрясая головой и разведя руками:
– Вот именно! Интеллектуальный захват – точнее не скажешь. Поэтому я и подумал: а не пристроить ли её куда-нибудь, где её кипучая энергия и свежие идеи будут оценены по достоинству, желательно подальше от меня. Твой кинематограф, мне кажется, лучшее место для реализации её скрытых талантов.
Алексей наклонился вперёд, слегка приподнимая брови с напускной серьёзностью и любопытством:
– Погоди, Фрол Евгеньевич, ты уверен, что твоя интеллигентная дама согласится сниматься в кино такого формата? Всё-таки сантехническая романтика – дело тонкое, не каждой это по плечу.
Фрол махнул рукой, снисходительно улыбаясь:
– Алексей, если она с такой же страстью будет сниматься в кино, с какой она лезла в мои дела, у вас там не только сантехника запоёт, но и весь колхоз встанет в очередь на следующий показ. Поверь моему опыту: Елене только дай проявить себя, и у вас через месяц будет полноценная звезда этого, как ты выразился, сантехнического жанра.
Алексей задумчиво кивнул, снова устраиваясь в кресле и откровенно развеселившись этой необычной просьбе:
– Ну что ж, Фрол Евгеньевич, дело понятное. Девушка активная, талантливая, амбициозная – это всегда хорошо для киноискусства. Думаю, Михаил будет рад получить такую актрису. Но предупреждаю сразу: назад не верну, даже если через неделю ты заплачешь и попросишь её обратно.
Фрол громко и добродушно расхохотался, хлопнув себя по колену:
– Алексей, да ты что! Я скорее заплачу тебе, чтобы её никогда не возвращали! А насчёт билетов, между прочим, я тут уже подумал. Ты назвал цену семьдесят рублей. Скажу тебе откровенно, цена фантастическая, даже немыслимая. Но знаешь, в нашем кругу люди так устали от ежедневной советской морали и нравственности, что готовы заплатить хоть сто рублей, лишь бы на два часа почувствовать себя свободными от контроля. Так что будь уверен, твои семьдесят рублей разойдутся быстрее, чем французские духи в Центральном универмаге.
Алексей не смог сдержать искреннего смеха, развёл руки и слегка поклонился собеседнику:
– Фрол Евгеньевич, вот за это я тебя и уважаю. Твоё умение увидеть выгоду даже в самой странной ситуации – это настоящий талант. Честно говоря, у меня ощущение, что с твоей помощью можно продавать не только билеты, но и воздух, и даже советы по избавлению от надоевших любовниц.
Фрол подмигнул, хитро усмехнулся и с важностью поднял палец вверх:
– Воздух, Алексей, воздух – это следующая ступень нашего с тобой бизнеса. Но начнём с малого, с билетов и девушек с экономическими амбициями. А там, глядишь, и воздух будет востребован. Главное, держать нос по ветру и никогда не упускать момента, согласен?
Алексей поднялся и, протянув руку Фролу Евгеньевичу, пожал её с видимым удовлетворением:
– Согласен полностью. А сейчас мне пора, дела не ждут. Но после нашего разговора я снова убедился: ты, Фрол Евгеньевич, человек удивительный. Умеешь из любой ситуации извлечь максимальную пользу и минимальные убытки.
Фрол Евгеньевич тепло пожал руку Алексея, с лёгкой усмешкой кивнул и серьёзно добавил:
– Главное в нашей жизни, Лёша, вовремя избавиться от ненужного и выгодно приобрести нужное. Сегодня ты помог мне с первой частью, а я помогу тебе со второй. И пусть наша сантехническая эпопея станет началом долгого и прибыльного сотрудничества.
Они оба засмеялись и, обменявшись ещё парой шутливых реплик, Алексей вышел из квартиры, чувствуя себя человеком, способным продать не только билеты, но и воздух, причём задорого. С этими мыслями он направился к своим «Жигулям», полным решимости доказать, что сантехника и любовь – это именно то, чего не хватало советскому человеку для полного счастья.
Глава 9. Премьера с продолжением в подсобке
Закрытый показ назначили сразу после ноябрьских праздников, когда Москва, сбросив официальную маску, привычно погружалась в круговорот тайных развлечений и осторожных взглядов по сторонам. В кабинетах и квартирах зашуршали бумажки с адресами, зазвучали осторожным шёпотом звонки, и на картах чиновников, комсомольских функционеров и торговых воротил появилось экзотическое название – Дедрюхино. Крохотное село вдруг по странной прихоти стало центром московских интересов.
В промозглое воскресенье на деревенской дороге вытянулась вереница машин: строгие чёрные «Волги», сияющие «Жигули» и даже несколько вызывающих иномарок. Местный участковый растерялся и почувствовал, как фуражка сползла на затылок. Под его беспомощным взглядом возле деревенского Дома культуры стремительно образовалась стихийная стоянка, грозившая занять всю деревню.
– Сюда не ставить! – выкрикивал участковый, размахивая руками, но его голос тонул в потоке прибывающих гостей.
Фрол Евгеньевич, подтянутый и элегантный в дорогой серой шубе, стоял у входа в клуб, одаряя гостей мягкой улыбкой, в которой чувствовалась едва заметная ирония.
– Борис Семёныч, какая честь! – вкрадчиво приветствовал он тучного директора овощебазы, чей живот опережал хозяина на шаг. – Сегодня вы особенно элегантны. Галстук – польский?
Директор благосклонно улыбался, хотя понятия не имел, польский галстук на нём или рязанский.
– Ольга Викторовна, вы прямо цветёте, несмотря на ноябрь! – обратился он к заведующей столичным гастрономом, туго замотанной в норковое пальто, из которого торчал лишь острый нос и суровый взгляд ревизора.
Каждого гостя Фрол провожал лёгким наклоном головы, мысленно подсчитывая потенциальный доход от этой рискованной авантюры. Он виртуозно держал баланс между риском и прибылью, точно зная, когда пожать руку, а когда достаточно многозначительно улыбнуться.
Внутри клуба было душно и шумно. Зал оказался тесен, стульев не хватало, и публика быстро потеряла лоск и манеры, располагаясь где попало. Столичные модницы без капризов уселись прямо на пол, переглядываясь и перешёптываясь.
Несколько местных жителей тайком пристроились у стенки, пользуясь суетой, рассудив, что такое зрелище пропускать нельзя. Среди них особенно выделялась молодая доярка с лицом строгой моралистки, на котором застыло одновременно любопытство и неодобрение.
Из-за кулис происходящее напряжённо наблюдали Михаил и Алексей, изредка обмениваясь азартными взглядами. Казалось, они боялись спугнуть удачу, которую почти ощущали кончиками пальцев.
– Михаил Борисович, если всё пройдёт гладко, считай, дорога к успеху расчищена от сугробов, – вполголоса произнёс Алексей, поправляя галстук.
– Главное, чтобы гости правильно поняли посыл, – ответил Михаил, не отрывая взгляда от полупустой бутылки коньяка, уже открытой кем-то в первом ряду.
Публика быстро освоилась и шумела так, словно всю жизнь провела именно здесь. Директора, отбросив солидность, хитро улыбаясь, доставали бутерброды, женщины лукаво пересчитывали шоколадные конфеты.
Вдруг общий гомон прорезал сердитый голос у входа: солидная дама в соболиной шубе зацепилась за дверной косяк, от чего по залу разлетелись клочья дорогого меха. Повисла тишина, прерванная её возмущённым голосом:
– Издевательство какое-то! Советский сервис – всюду проволока и гвозди!
Зал взорвался хохотом, в котором смешались искренний
