Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе
Я усмехнулся. Интересно, у него все в качалках измеряется?
— Видимо, она всегда и во всем должна быть особенной, — пробормотал я. — Даже когда становится призраком.
Но тут я понял, что мы немного отошли от темы. Время тикало, и я стал серьезнее, решив перейти к главному, ради чего и затеял этот разговор.
— Ты видел что-нибудь необычное? Может что-то связанное с пациентом по имени Пак Чун Хо?
Акио замолчал. Его веселое и развязное выражение лица исчезло. Он убрал ноги со стола и подался вперед, положив свои татуированные локти на колени. Атмосфера в пустом холле мгновенно изменилась, стала тяжелой и вязкой.
— Опасные игры вы затеяли, господин, — тихо сказал он, и его голос потерял свою насмешливую хрипотцу, став глухим и серьезным. — Иногда, чтобы увидеть правду, нужно сначала ослепнуть. А вы, молодые, слишком уж зрячие. Видите только то, что вам показывают, только яркую обертку, не замечая гнили внутри.
Я нахмурился. Его философские изречения начинали меня раздражать.
— Я не понимаю.
— И не надо, — он махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Не лезь туда, шкет. Оно плохо пахнет. Очень плохо. Как гангрена, которую пытаются замазать зеленкой.
Призрак уже собирался вставать, всем своим видом показывая, что разговор окончен, но я остановил его.
— Это важно, — настойчиво сказал я. — От этого зависит жизнь. И не одна.
Акио посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом. Наконец, он тяжело, почти с надрывом, вздохнул и снова сел.
— Ладно, — проворчал он. — Все равно скучно. Слушай. В тот день, когда твою профессоршу сбила машина и события только набирали свой оборот, я, как обычно, занимался своим любимым делом — медитацией. Но медитировать с закрытыми глазами, как того учат трактаты великих, уж слишком просто для такого высокодуховного человека, как я. Так что я не побоялся взять на себя ответственность заниматься этим делом с открытыми глазами. И тут как раз напротив моего укромного и наполненного чистой энергией уголка работала очень миленькая медсестра. У нее такая походка, знаешь… бедра так покачиваются… загляденье. Чистое искусство.
Он мечтательно закатил глаза, но тут же стал серьезным.
— В общем, я сидел, наслаждался видом, точнее, медитацией, как вдруг услышал отрывок очень странного телефонного разговора. Говорил один очень противный тип. Профессор. Вечно ходит надутый, как индюк, перед начальством лебезит, как последняя шавка, а на младших орет, как будто они ему денег должны. Никогда он мне не нравился.
— Это случайно не профессор Томимо? — ляпнул я, вспоминая своего так называемого наставника.
Акио скривился, как от зубной боли, и его татуированные драконы на шее, казалось, тоже недовольно сморщились.
— Он самый, — я ошарашенно уставился на него. — Мразота еще та. Я его хорошо запомнил. Он мне вторую операцию делал. Точнее, ассистировал. Руки-крюки. Если бы не главный хирург, я бы, наверное, еще раньше тут оказался. До сих пор помню, как он зажим уронил мне прямо на кишки.
Он сплюнул на пол.
— Так вот. Этот Томимо стоял у служебной лестницы и с кем-то шептался по телефону. Он был очень нервным, постоянно оглядывался, как нашкодивший школьник. И все время обращался к собеседнику «господин». А потом я услышал, как он спросил: «Господин, вы уверены в этом?».
Акио посмотрел на меня, и в его глазах я увидел тень того самого любопытства, которое заставило его тогда прислушаться.
— Индюк сказал: «Я понимаю, что профессор Теруми — самоуверенная девчонка, которая всем перешла дорогу. Но так ее подставлять… это не слишком? Это же может плохо кончиться». Потом он, видимо, слушал, что ему отвечали. Его лицо стало еще бледнее и покрывалось пятнами. А потом он сказал: «Но господин Пак — очень влиятельный человек. Его семья… они же все перероют. Что, если они выйдут на меня?».
Призрак снова сделал паузу, и я, затаив дыхание, ждал продолжения.
— Потом эта мразота снова долго слушал. Видимо, его там хорошенько прессовали или, наоборот, упорно умасливали. А в конце совсем сник и начал лепетать, как нашкодивший щенок: «Да, господин. Да, я все понял. Я все сделаю. Да, я могу достать препарат один. Его не отследят в стандартных анализах, особенно если ввести вместе с другими лекарствами. Он не умрет, нет. Но я гарантирую, что он впадет в глубокую, стабильную кому. А я… я постараюсь перекинуть всю вину на Теруми. У нее сложный характер, многие ее не любят, так что версию с халатностью быстро примут. Теруми, конечно, будет все отрицать, но у нее нет и шанса, раз уж вы пожелали ее отставки. Старик Ишикава не вернется еще ближайшие две недели, так что никто не сможет ей помочь».
Акио помолчал, а затем добавил:
— А в самом конце эта шавка пропищала самым приторным голосом: «Я… я надеюсь, вы не забудете о своем обещании. Место заведующей… оно ведь будет моим? Вы же не забудете об этой мелочи?».
Акио замолчал. В холле повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь далеким писком какого-то аппарата. У меня в голове не было ни одной мысли. Только гул от осознания того, насколько глубока и грязна та кроличья нора, в которую мы угодили.
— Вот и все, шкет, — закончил Акио, поднимаясь. — Я тебе все рассказал. Больше я в это не полезу. Считай, что мы квиты за то, что ты меня развеселил.
Он уже собирался уходить, но я остановил его последним вопросом.
— Ты знаешь, кто этот «господин»?
Призрак-якудза остановился, но не обернулся.
— Я не знаю его имени, — сказал он, глядя в окно. Затем повернулся ко мне, и в глазах Акио блеснул холод. — И, если честно, знать не хочу. Меньше знаешь — крепче спишь.
* * *
Справка:
Пати́нко (яп. パチンコ) — игровой автомат, представляющий собой промежуточную форму между денежным игровым автоматом и вертикальным пинболом, необычайно популярен в Японии из-за особенностей местного законодательства.
Салоны патинко обычно включают в себя несколько игровых автоматов (называемых патисло или патислот), поэтому
