Совок порочного периода - Алексей Небоходов
Я задумался: а может, именно это – моя жизнь? Не наказание, а второй шанс? Если так, как себя вести – как мальчишке, забывшему, что вырос, или как взрослому, притворяющемуся юным?
У выхода случайно выхватил взглядом знакомый профиль: тонкий, острый, чуть надменный. Алёна стояла у прилавка, сосредоточенно глядя куда-то. В её нервозных движениях чувствовалось напряжение – короткий взгляд, дрожь пальцев. Захотелось понять, что особенного она увидела среди банальных товаров.
Подойдя ближе, наблюдал осторожно, скрывая интерес за банками и крупами. Девушка двигалась следом за кем-то невидимым. Взгляд её остановился на сумке, свисающей с плеча полной женщины в длинном плаще, спокойно выбирающей крупу и ничего не замечающей вокруг.
Алёна приблизилась вплотную. Движения её были точными, отточенными, с едва заметной хищной настороженностью, и я невольно ощутил холодок под ложечкой. Знакомая ирония, которую прежде встречал в институте, сменилась теперь чем-то мрачным, опасным и незнакомым.
Через миг стало очевидно: тонкая рука девушки, уверенно и привычно проникнув в приоткрытую сумку незнакомки, спокойно вытащила кошелёк. Он был потрёпанным, нелепо набитым бумагами – вероятно, купюрами и чеками.
От увиденного я застыл в оцепенении, грудь сжала тревога. Мысли заметались беспорядочно, будто пытаясь найти оправдание, хотя оправдывать было нечего – кража произошла на моих глазах, в обыкновенном советском магазине, среди обычных людей.
Всё случилось быстро и точно, словно репетировалось множество раз. Алёна незаметно спрятала добычу в карман старого плаща и направилась к выходу, равнодушно избегая встречных покупателей.
Женщина с сумкой даже не обернулась, продолжая неторопливо выбирать товар. Остальные тоже ничего не заметили. Торговый зал продолжал гудеть и жить своей привычной жизнью.
Я стоял в растерянности, не зная, что делать. Понимал необходимость действия, но тело словно замёрзло. Никогда прежде не видел подобного настолько близко – и это казалось нереальным.
Тем временем Алёна уже вышла из магазина, и её силуэт растворился за грязным стеклом двери. Я остался стоять, отчётливо осознав, что ничего не предпринял – не остановил её, не закричал. Стыд и смущение от собственного бездействия сжали сердце тем сильнее, что эта девушка с внешностью роковой красавицы оказалась способной на преступление, которое никак не укладывалось в моём представлении о ней.
Вокруг всё оставалось прежним: покупатели выбирали товары, продавщицы выкрикивали цены. Только я застыл на месте, став невольным свидетелем сцены, достойной детектива.
Невероятность увиденного сменялась острым осознанием: Алёна – воровка. Девушка, всегда казавшаяся просто яркой и дерзкой, теперь открыла другую, тёмную сторону. Зная её тайну, притворяться не мог.
Но что с этим делать? И нужно ли вообще что-то делать? Вопросы метались в голове без ответов, нарастало ощущение странной ответственности, словно я своим бездействием стал соучастником.
Внутри росла пустота, а шум магазина превратился в монотонный фон, и в сознании отчётливо застыла мысль: мир уже изменился. Простая сцена у прилавка обернулась тревожной тайной, вплетённой в мою жизнь и не дававшей покоя.
Продолжал смотреть на дверь, за которой исчезла Алёна, чувствуя, как между нами теперь возникла невидимая, неудобная связь, требующая ответа.
Механически выкладывая покупки на кассу, почти не ощущал холода бутылок с молоком и шершавой корки хлеба. Мой взгляд приклеился к двери, за которой недавно пропала девушка – стремительная, пугающе решительная.
Кассирша что-то говорила, пересчитывая сдачу, но я едва её слышал. Быстро спрятав деньги в карман, схватил сумку и поспешил к выходу, ощущая дрожь в ногах от внутреннего напряжения.
На улице ударил холодный осенний ветер, закружив в воздухе листья и пыль. Я замер, пытаясь в толпе различить знакомую фигуру, боясь упустить её навсегда.
Сердце билось до боли, улица казалась серой и мокрой после дождя, люди шли нервно, предчувствуя непогоду. Мой взгляд метался, и вдруг впереди, у самого поворота, мелькнул знакомый плащ. Задыхаясь, я рванулся следом.
Толпа не давала пройти, приходилось протискиваться, бормоча короткие извинения. Сумка с покупками мешала, больно ударяя по колену, но бросить её не хватало духу – нелепо было расставаться с продуктами в такой момент. Минул несколько дворов, старые киоски, продавщиц, прикрывающих лотки плёнкой, старика с дворнягой.
Фигура Алёны мелькала впереди, быстро удаляясь и теряясь в толпе. Каждый шаг давался тяжело, дыхание сбилось, выступил холодный пот, но я шёл дальше, подчиняясь решимости выяснить всё до конца. Нельзя было оставить это так, забыть и сделать вид, будто ничего не случилось. Совесть и любопытство переплелись, требуя немедленного ответа.
Расстояние постепенно сокращалось, уже можно было различить детали её одежды: потёртый плащ с поднятым воротником, тонкие ноги, быстро переставляющие по мокрому асфальту туфли на небольших каблуках. Девушка не оглядывалась, уверенная, что её не преследуют, хотя напряжённые плечи и слегка согнутая спина выдавали тревогу и опасение.
Собрав последние силы, глубоко вдохнул и крикнул, стараясь, чтобы голос прозвучал уверенно, без дрожи:
– Алёна!
Имя прорезало монотонный шум улицы, заставив прохожих удивлённо оглянуться. Она остановилась резко, словно наткнувшись на невидимую преграду, и нехотя повернулась ко мне.
Лицо девушки исказилось от удивления, испуга и раздражения – будто мой голос рассёк её тщательно выстроенную защиту. Взгляд Алёны был колючий и настороженный, слегка растерянный – явно не ожидала встретить меня здесь и сейчас.
Теперь, оказавшись с ней лицом к лицу, ощутил, как тревога, гнавшая по улицам, сменилась тяжёлой неловкостью. Что говорить дальше? Как начать разговор, не свалившись в обвинения или оправдания, не напугав её окончательно и не оттолкнув? Эти вопросы давили, пока она смотрела напряжённо и выжидающе.
Мы стояли на тротуаре, не замечая прохожих, и в этой неподвижности чувствовалась вся болезненность произошедшего. Сцена в магазине не отпускала, пульсировала в голове, но, глядя на Алёну, я понял, как мало её знал. Передо мной была та, кого считал дерзкой и независимой, но никак не преступницей.
Между нами повисла тяжёлая, острая тишина. Мир вокруг будто замер, оставив нас одних с тайной, вопросами и непонятными ответами. Пауза была почти осязаема, и Алёна смотрела, словно ожидая боли, готовая принять её заранее.
– Я всё видел, – медленно сказал, чувствуя ком в горле. – Видел, как ты взяла кошелёк у той женщины. Не отрицай, всё очевидно.
Она не дрогнула, лишь слегка усмехнулась, но в её глазах промелькнула тоска, заставившая меня вздрогнуть.
– Раз видел, можешь не тянуть, – сказала она ровно, вызывающе. – Веди меня в милицию, сдавай, я заслужила. Не стану оправдываться, если ты смотришь так, будто я лично
