Совок порочного периода - Алексей Небоходов
– Сначала он просто требовал деньги каждый вечер, не уточняя, где их взять. Знал, что у меня ничего нет. Пыталась найти подработку, но денег всё равно не хватало, а он становился всё агрессивнее. Однажды вечером, когда я пришла без денег, он внезапно ударил меня, сказал, что я жалкая и бесполезная, и велел идти и воровать, раз не могу заработать честно. Назвал это единственным выходом для такой, как я.
Её голос сорвался, она замолчала, опустив голову и пытаясь сдержать боль воспоминаний. Я ощутил глухую ярость на человека, способного так поступить с падчерицей.
– Он часто тебя бил? – спросил я, сжимая от злости и сострадания кулаки. – Ты пыталась сопротивляться, обратиться к кому-то за помощью?
Алёна усмехнулась горько и устало:
– Бил. С каждым разом чаще и жёстче. Я сопротивлялась, угрожала милицией, а он только смеялся и говорил, что никому я не нужна. Угрожал отправить в детдом, хоть я и взрослая. А я почему-то верила его словам. Да и кто станет защищать меня от собственного отчима? Все считают это семейными разборками, никто всерьёз не воспринимает.
Она замолчала, каждое слово давалось ей с трудом, словно причиняло физическую боль. Я хотел поддержать её, но боялся нечаянно задеть ещё сильнее.
– Ты пробовала от него сбежать? – спросил осторожно. – Наверняка были попытки уйти хоть на время?
Она обречённо кивнула:
– Пыталась, конечно. Бежала к подругам, знакомым, но никому я надолго не нужна. Через пару дней всегда приходилось возвращаться к нему под издевательские взгляды и ухмылки. Он знал, что я вернусь, знал, что идти мне некуда, и каждый раз встречал, словно победитель, доказывая, что он прав, а я беспомощная и жалкая.
Алёна замолчала, её плечи задрожали, она боролась со слезами, но глаза уже были полны влаги. Моё сердце сжалось от жалости и беспомощности. Осторожно коснулся её плеча, пытаясь дать хоть немного поддержки.
– Послушай, – начал я мягко, голос дрожал от сострадания. – Пока не знаю, как, но мы найдём решение. Я не позволю этому продолжаться дальше. Главное сейчас – не вини себя, в этом нет твоей вины. Ты не одна, слышишь?
Она едва заметно кивнула, борясь со слезами. Голос прозвучал надломленно, с робкой надеждой:
– Ты правда думаешь, что можешь помочь? Мне кажется, что я зашла слишком далеко и дороги назад нет.
– Уверен, – твёрдо ответил я, чувствуя, как эти слова придают уверенность и мне самому. – Ты теперь не одна. Вместе найдём выход. Поверь мне.
Она подняла глаза, полные страха и благодарности, и я понял: теперь её проблема стала нашей общей задачей. Я решил, что сделаю всё, чтобы вырвать её из кошмара.
– Ты не представляешь, Леонид, каково это – жить в постоянном страхе, – тихо и болезненно заговорила она снова. – Он следит за каждым моим шагом, проверяет, где была, с кем разговаривала, сколько принесла денег. Каждый вечер ждёт меня у двери – пьяный и озлобленный. Боюсь, что однажды он не ограничится побоями и убьёт меня. Но хуже всего – я совсем одна, некому довериться и попросить помощи.
Слова звучали тихо, почти без надежды. Во мне вспыхнула яростная решимость помочь ей.
Когда мы поднялись с лавочки и направились к её дому, почувствовал тяжесть предстоящего разговора. Каждый шаг приближал нас к той двери, за которой был человек, ставший причиной её бед.
Подойдя к дому, решительно шагнул вместе с ней внутрь, чувствуя нарастающее напряжение. Лестница казалась бесконечной и тёмной, будто мы шли навстречу чему-то неизбежному и страшному.
У дверей её квартиры остановился, понимая, что должен перейти эту черту вместе с ней. Она молча посмотрела на меня, кивнула, и я сделал глубокий вдох, шагнув следом в тёмную прихожую, в чужой и враждебный мир, где сейчас решалась судьба человека, неожиданно ставшего мне близким.
Глава 13
Я нажал на звонок, ощутив холодную липкость кнопки, и отступил назад, готовясь к тому, что меня ждёт за дверью. В подъезде царила прокуренная тишина, напитанная запахами старой штукатурки и чьей-то остывшей стряпни.
За дверью послышались тяжёлые шаги и глухое ворчание. Кто-то с трудом приближался к замку, зацепив плечом мебель и раздражённо выругавшись. Дверь распахнулась резко, выпуская наружу густой дух перегара и немытого тела.
Передо мной стоял отчим Алёны – лицо его я узнал сразу по отталкивающему, звериному выражению. Грязная майка свисала с широких плеч, открывая жилистые руки с расплывчатыми пятнами татуировок. Лицо его было опухшим, заросшим щетиной. Глаза мутные, воспалённые от алкоголя и злобы.
Несколько секунд он смотрел на меня снизу вверх, а затем презрительно ухмыльнулся, обнажив жёлтые от табака зубы, и хрипло произнёс:
– Ты к этой шлюхе? Её нет дома.
Слова давались ему с трудом, будто вытаскиваемые через боль. Я молча встретил его взгляд, ощущая, как внутри закипает тихий, собранный гнев, и резко ударил его раскрытой ладонью в грудь, вложив в удар всю накопившуюся ненависть.
Отчим, не ожидавший удара, пошатнулся и, взмахнув руками, рухнул на пол, ударившись о стену. Он издал хриплый стон и замер, пытаясь осознать случившееся. Я переступил порог и огляделся.
Мой взгляд скользнул по обшарпанным стенам, пропитанным запахом жира и пыли, задержался на перекошенном диване с оборванной обивкой, на поцарапанном столе, заваленном пустыми бутылками и окурками. Атмосфера безысходности здесь была почти физически ощутимой.
Отчим начал подниматься, тяжело дыша и ругаясь. Внезапно вскочив, он резко бросился на меня, замахнувшись кулаком, но его движения были неуклюжими и замедлены спиртным. Я легко уклонился, перехватил его руку и болезненно вывернул её назад.
Он закричал от боли и рухнул на колени. Я не дал ему опомниться и нанёс ещё несколько жёстких ударов. Каждый удар отзывался во мне чувством справедливости и ярости. Вскоре отчим перестал сопротивляться, тихо съёжившись у моих ног, словно побитое животное.
Я отступил, глубоко вдохнув спертый воздух и чувствуя, как замедляется бешеный ритм сердца. В этот момент краем глаза заметил движение и резко повернулся.
Бледная и испуганная Алёна стояла в дверях комнаты. Глаза её были расширены, губы чуть приоткрыты, а руки нервно теребили край старой юбки.
Несколько секунд я смотрел на неё, затем твёрдо произнёс:
– Собирай свои вещи. Ты пойдёшь жить к нам с Еленой. Быстро.
Она вздрогнула, словно мои слова вывели её из оцепенения, поспешно кивнула и исчезла в комнате. Я слышал, как она нервно складывает одежду в старую сумку.
Внезапно Алёна остановилась
