Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе

— Херовато-сан? Вы меня слышите? — спросила она мягко. — Вы в университетской клинике Шова. Операция прошла успешно.

* * *

Справка:

Эмма (яп. 閻魔) — в японской мифологии бог-властитель и судья мёртвых, который правит подземным адом — дзигоку. Так же его часто называют Великий царь Эмма. Можно сказать, бог смерти (синигами).

Имя Ясуко (康子) состоит из двух частей: «ясу» (康) и «ко» (子).

Ясу (康): Этот иероглиф может иметь несколько значений, включая «здоровье», «спокойствие» и «долголетие». Он часто ассоциируется с благополучием и гармонией, что делает имя Ясуко символом хорошего здоровья и мирного существования. Ко (子): Этот иероглиф переводится как «ребёнок» или «дочь»

Ясуко — ребенок мира.

Глава 2

Монотонный, назойливый пик… пик… пик…

«Кардиомонитор, — лениво подумал мой мозг, еще не до конца решивший, стоит ли ему возвращаться к своим прямым обязанностям. — Вроде синусовый ритм. Неплохо для парня, который, кажется, только что познакомился с бампером автомобиля поближе, чем хотелось бы».

Следующим пришло ощущение. Ощущение того, что я лежу. Лежу на чем-то твердом, застеленном хрустящей, накрахмаленной простыней. И еще — что я не могу пошевелиться. Не потому, что парализован, нет. Скорее, потому, что к моему телу была подключена целая вселенная проводов, трубок и катетеров. А еще ощущение чужеродного предмета во рту и в горле.

«Итак, что мы имеем? — начал я свой внутренний консилиум. — Пациент Акомуто Херовато. Жалобы: вторжение инородных тел в организм, боль в груди при попытке дышать и тупая, ноющая боль, сосредоточенная где-то в районе виска. Объективно: интубирован, на ИВЛ, справа — дренаж по Бюлау. Сознание… ну, скажем так, в процессе загрузки. Руки-ноги вроде на месте, по крайней мере, я их чувствую. Это уже радует».

Все это время надо мной нависало лицо молодой медсестры.

— Не пытайтесь говорить. Я знаю, что трубка мешает. Мы скоро ее уберем. Вы меня слышите? Если да, просто моргните два раза.

Я моргнул. Раз. Два.

— Отлично, — на ее лице, точнее, в глазах, появилась тень улыбки. — Вы перенесли операцию, сейчас восстанавливаетесь. Меня зовут Мацуока Сакура, я ваша медсестра. Вы были без сознания два дня.

Целых два дня жизни. А диалог с богиней, кажется, продлился всего несколько минут.

— Вы помните, как вас зовут? — голос медсестры был как колыбельная, убаюкивающий и успокаивающий.

Два моргания. Я прекрасно помнил, как меня зовут. Даже два имени помнил. Но решил пока не хвастаться.

— Очень хорошо, Херовато-сан, — она с облегчением выдохнула. — Вы знаете, где находитесь?

Снова два моргания.

— Вы в университетской клинике Шова, — пояснила она, видимо, на всякий случай.

И тут она задала самый каверзный вопрос.

— Вы знаете, какой сейчас год?

Я замер. А вот это была задачка со звездочкой. Я-то, конечно, знал. Но мой мозг, переживший встречу с богиней и откровение о своей новой жизни, тут же подкинул пару ехидных вариантов, по типу «Год первый от моего „нового“ рождения». Я решил не умничать и просто моргнул два раза.

— Всё нормально, — мягко сказала Сакура, видимо, заметив мою заминку. — Это бывает после седации, сознание скоро прояснится.

Она проверила капельницу, поправила мне одеяло и снова заглянула мне в глаза.

— Сейчас я на несколько минут уберу трубку, чтобы вы могли прокашляться и сказать пару слов, — ее голос вернул меня к реальности. — Не пугайтесь, я буду рядом. Дышите спокойно, я помогу.

Сакура что-то сделала с аппаратом, затем ловким, отточенным движением сняла маску. Я чуть дернулся и тут же закашлялся, и каждый кашель отдавался в груди взрывом боли. Ребра, определенно ребра.

— Тише, тише, — Сакура придерживала меня за плечо. — Вот так. Глубокий вдох.

Я сделал вдох. Первый самостоятельный вдох за два дня.

— Вы попали в аварию, но сейчас всё хорошо, — наконец сообщила она то, что я и так знал. — Вам сделали операцию, удалили небольшую гематому из головы. У вас также несколько сломанных ребер, отсюда и дренаж, и боль при дыхании. Легкие, к счастью, целы. Немного будет болеть при вдохе — это нормально. Вы под круглосуточным наблюдением.

Я кивнул, жадно глотая воздух.

— Сейчас я верну трубку на место. Дышать самостоятельно вам пока тяжело. Мы будем отучать вас от аппарата постепенно, хорошо?

Сакура снова так же ловко и быстро вернула все на место.

«Итак, что в итоге? — подвел я мысленный итог. — Гематому убрали, ребра собрали, дышу через аппарат. В общем, жив. И даже, кажется, в своем уме.».

Я лежал и смотрел в потолок. В голове, как на старой кинопленке, снова и снова прокручивался тот момент. Свет фар. Визг тормозов. И ее глаза.

Мей.

Она была за рулем. Это я помнил отчетливо. Ее широко раскрытые от ужаса глаза, в которых отражался свет фар и мое собственное, ошарашенное лицо.

И тут дверь палаты распахнулась с таким грохотом, будто ее вынесли с ноги.

— БРАТЕЦ! ТЫ ЖИВОЙ!

В палату, запыхавшись, влетел Нишиноя. За ним, пытаясь сохранять серьезное лицо, но с горящими от волнения глазами, вошел Савамура. Рю, споткнувшись о порог, чуть не растянулся на полу, но удержал равновесие и, размахивая каким-то оранжевым шариком, подскочил к моей кровати.

— Мы так волновались! Я тебе тут это… мандарин принесли! Целебный!

Он поднес к моему лицу мандарин, на котором черным маркером была нарисована кривая, но очень жизнерадостная рожица.

— Нишиноя-сан! Савамура-сан! Тише! — тут же материализовалась рядом Сакура. Ее голос был тихим, но в нем звучала сталь. — Пациенту нужен покой.

Парни тут же сникли, как проколотые воздушные шарики.

— Ой, простите, Сакура-сан! — Рю тут же сжался и спрятал мандарин за спину. — Мы… мы тихо.

— Очень тихо, — подтвердил Савамура, виновато улыбаясь. — Простите, мы просто очень обрадовались.

Сакура вздохнула, но, видимо, поняв, что выгнать этих двоих будет сложно, просто покачала головой.

— Я понимаю, — смягчилась медсестра. — Но ваше волнение не должно вредить ему.

Нишиноя и Савамура тут же закивали так усердно, что, казалось, головы вот-вот отвалятся.

— Я сниму маску на пять минут, — сказала она, обращаясь ко мне. — Но потом — отдых.

Сакура снова сняла маску. Я сделал глубокий вдох.

— Привет, —