Исключительное право Адель Фабер - Юлия Арниева

— Рада знакомству, — я улыбнулась им. — Ваш отец много рассказывал о вас.

— Мы не подведём, госпожа, — серьёзно сказал Филипп. — Отец говорит, тут работы на месяцы, но мы начнём с самого необходимого. Кровлю подправим, окна застеклим и…

— И конюшни, — добавила я, вспомнив о своём обещании Жерому. — Нужно оценить их состояние и приступить к восстановлению.

Братья удивлённо переглянулись, а Пьер вопросительно поднял бровь:

— Конюшни, госпожа? Вы собираетесь держать лошадей?

— Возможно, — загадочно улыбнулась я. — Завтра к нам придёт мастер-коневод для оценки.

— Сделаем, госпожа, — заверил меня Пьер и неловко улыбнулся.

Задерживаться более во дворе я не стала и поспешила в дом. Быстро пересекла холл и направилась в малую гостиную. Там Марта хлопотала у постели раненого, осторожно поднося к его губам ложку с куриным бульоном. Незнакомец, приподнятый на подушках, выглядел всё ещё бледным и измождённым, но его взгляд был ясным и осмысленным. Заметив меня, он попытался приподняться чуть выше, но Марта его удержала.

— Лежите спокойно, господин, — строго сказала она. — Вам нельзя делать резких движений.

Я подошла ближе, внимательно рассматривая нашего гостя. В сознании, с осмысленным взглядом, он выглядел иначе — черты лица казались более благородными, а в тёмных глазах читался острый ум.

— Рада видеть, что вам лучше, — произнесла я, останавливаясь у изголовья. — Я мадам Адель Фабер, владелица этого поместья.

— Томас, — хрипло ответил он. — Томас Барнс. И я в неоплатном долгу перед вами, мадам.

— Не стоит благодарности, — покачала я головой. — Любой поступил бы так же, найдя раненого.

— Не любой, — возразил Томас, и его глаза на мгновение затуманились, словно он вспомнил что-то неприятное. — Особенно учитывая обстоятельства.

Я хотела расспросить его об этих «обстоятельствах» — о ране, о том, почему он не хотел, чтобы мы вызывали доктора, о том, кто его преследует, но заметила, как трудно дался ему даже этот короткий разговор. Веки Томаса тяжелели, а дыхание становилось прерывистым.

— Вам нужно отдохнуть, — мягко сказала я. — Мы ещё успеем поговорить, когда вы наберётесь сил.

— Да, — он с благодарностью кивнул. — Пожалуй… — все же недоговорил мужчина, его глаза закрылись, и он погрузился в спокойный сон, без прежнего лихорадочного метания.

Я обменялась взглядами с Мартой, и она одобрительно кивнула:

— Теперь он точно поправится, госпожа. Ему просто нужно время.

Когда Томас заснул, я решила, что самое время, наконец, осмотреть свой новый дом более внимательно. За эти пару дней я только и делала, что спешила, бегала, организовывала работы, но так и не изучила поместье как следует. А ведь там могли быть ценные вещи, оставшиеся от тётушки, или просто интересные находки.

— Люси, — обратилась я к дочери Марты, которая как раз вернулась с полной корзиной мусора, — ты не могла бы присмотреть за нашим гостем, пока я осмотрю дом?

— Конечно, госпожа, — девушка присела в лёгком книксене. — Я никуда не уйду, и если ему что-то понадобится, сразу позову вас или маму.

Удовлетворённая её ответом, я тотчас отправилась на исследование. Начать решила со второго этажа, где находились спальни и личные комнаты. Широкая лестница, несмотря на многолетнее запустение, всё ещё сохраняла величественный вид. Резные дубовые перила, украшенные замысловатым растительным орнаментом, были покрыты слоем пыли, но дерево оставалось крепким и добротным.

На втором этаже открывался длинный коридор с дверями по обеим сторонам. Первая дверь справа вела в просторную спальню, судя по всему, когда-то принадлежавшую тётушке Элизе. Покрытая пылью и паутиной мебель сохранилась довольно хорошо: массивная кровать с балдахином, туалетный столик с помутневшим зеркалом, платяной шкаф, пара кресел у камина. На стенах висели потускневшие от времени картины, изображавшие пейзажи и натюрморты.

Я подошла к туалетному столику и осторожно выдвинула верхний ящик. Он был пуст, если не считать забытой ленты для волос и сломанной перламутровой шпильки. Остальные ящики тоже оказались почти пустыми — видимо, ценные вещи забрали слуги после смерти тётушки.

Следующая комната оказалась небольшой библиотекой или кабинетом. Книжные шкафы, заполненные томами в потёртых переплётах, занимали две стены от пола до потолка. У окна стоял письменный стол, поверхность которого была покрыта таким толстым слоем пыли, что на нём легко можно было писать пальцем.

Заинтригованная, я подошла к книжным полкам. Многие книги пострадали от сырости, но некоторые сохранились довольно хорошо. Я с удивлением обнаружила, что большинство из них были на разных языках. Судя по всему, тётушка Элиза была образованной женщиной с широким кругом интересов.

На одной из полок я нашла несколько альбомов с эскизами растений — каждый рисунок был выполнен с поразительной точностью и сопровождался подробными заметками о свойствах и местах произрастания. «Так вот почему в саду было так много лекарственных растений», — подумала я, вспомнив слова Пьера о «целебном саде».

У письменного стола я задержалась дольше. Осторожно выдвигая ящики один за другим, я обнаружила письменные принадлежности, счетные книги, какие-то записи хозяйственного характера. В нижнем ящике нашлась пачка писем, перевязанных выцветшей лентой. Я не стала их читать, решив, что на это нужно выделить отдельное время, и покинула пыльное и немного мрачное помещение, продолжив экскурсию.

Следующими были несколько гостевых спален, однообразно обставленных и почти не сохранивших индивидуальных черт. В одной из них я обнаружила забытый кем-то медальон с миниатюрным портретом внутри — молодой офицер в форме смотрел на меня с едва уловимой улыбкой. Кто это был? Возлюбленный какой-нибудь гостьи? Или, может быть, покойный сын тётушки Элизы, о котором я ничего не знала?

В дальнем конце коридора находилась маленькая комнатка, которая, видимо, принадлежала горничной — скромная узкая кровать, комод для одежды, маленькое зеркало на стене. Здесь почти не было личных вещей, только забытый молитвенник на прикроватном столике.

Закончив с верхним этажом, я спустилась вниз, чтобы осмотреть остальные помещения. Парадная столовая поражала размерами — длинный обеденный стол из тёмного дерева мог вместить не меньше двадцати человек. На стенах висели охотничьи трофеи и старинные гобелены, изображавшие сцены охоты и сельской жизни.

Малая гостиная, где сейчас находился наш раненый гость, была самой уютной комнатой в доме. Даже сквозь слой еще не везде убранной пыли чувствовался продуманный комфорт этого помещения — удобные кресла и диван, расставленные для непринуждённой беседы, маленький столик для чаепития