Исключительное право Адель Фабер - Юлия Арниева
Спуск в подвал находился за неприметной дверью в коридоре, ведущем на кухню. Крутая каменная лестница уходила в темноту, и мне пришлось зажечь свечу, прежде чем решиться на спуск. Ступени были скользкими от влаги, так что приходилось двигаться очень осторожно, придерживаясь за шершавую стену.
Внизу открывалось просторное помещение со сводчатым потолком. Вдоль стен тянулись деревянные стеллажи, на которых когда-то, должно быть, хранились запасы продуктов и хозяйственная утварь. Сейчас большинство полок пустовало, но в дальнем углу я заметила старинный сундук, покрытый толстым слоем пыли.
Осторожно приблизившись, я попыталась открыть крышку, но замок проржавел и не поддавался. Решив вернуться сюда позже с инструментами, я оставила сундук на месте и продолжила осмотр подвала.
В самом углу обнаружилась небольшая дверь, ведущая в помещение поменьше. Вероятно, это была кладовая для особо ценных припасов — на стенах виднелись крюки для копчёностей, а у противоположной стены стояли полки с рассохшимися бочонками. Всё говорило о былом благополучии и хорошем хозяйстве, которое, увы, давно пришло в упадок.
Возвращаясь наверх, я размышляла обо всех открытиях, сделанных за день. Поместье оказалось богаче и интереснее, чем я предполагала изначально. Несмотря на запустение, в нём чувствовалась какая-то особая атмосфера, словно дом сам хотел возродиться, вернуть себе былую красоту и величие.
И я вдруг поняла, что действительно хочу этого — не просто привести дом в жилое состояние, но восстановить его полностью, сделать таким, каким он был в лучшие времена. С садом, где цветут розы, с плодородными полями, с конюшнями, полными породистых лошадей.
Глава 15
День быстро подошёл к концу. Солнце скрылось за горизонтом, окрасив небо на западе в нежные розовато-лиловые тона, а затем уступив место сумеркам. Пьер с сыновьями завершили работу на сегодня, заколотив разбитые окна на первом этаже и кое-как залатав крышу над северным крылом дома. Жак и Сэм, хоть и выказывали всем своим видом готовность трудиться до ночи, были отправлены по домам, чтобы их родные не беспокоились.
Наш раненый гость, Томас, за день приходил в себя всего дважды, и то ненадолго. Он был слаб и почти не говорил, лишь повторял, чтобы о его присутствии никто не знал.
— Это… опасно, — прошептал он во время последнего пробуждения, схватив меня за руку с неожиданной силой. — Если они узнают… где я…
— Кто «они»? — спросила я, но Томас уже снова погрузился в беспамятство, его рука безвольно соскользнула с моей.
Люси, сидевшая у его постели с невозмутимым видом, словно присутствие загадочного раненого в заброшенном поместье было самым обычным делом, покачала головой:
— Жар возвращается, госпожа. Нужно сделать новый отвар.
Я кивнула и отправилась на кухню, где Марта уже заваривала целебные травы, собранные Пьером в заросшем саду. Запах мяты, липы и ещё каких-то растений наполнял кухню, смешиваясь с ароматом тушёного мяса, которое кухарка готовила к ужину.
— Марта, — обратилась я к ней, присаживаясь на краешек массивного деревянного стола, — как вы думаете, кто он, этот Томас?
Кухарка, помешивая отвар в маленьком котелке, задумчиво поджала губы:
— Судя по манерам и речи, человек образованный, благородного происхождения. А вот что за беда его настигла — кто ж знает. Может, в карты проигрался и от кредиторов бежит. А может, за женщину какую чужую вступился, вот и порезали.
— Но почему он так боится, что кто-то узнает, где он? — я наблюдала, как Марта процеживает отвар через чистую тряпицу в глиняную миску.
— Мало ли, — философски заметила кухарка. — Может, враги его могущественные. В наших краях, конечно, тихо, но всякое бывает.
Лицо Марты выражало спокойную рассудительность, но в глазах промелькнуло что-то похожее на тревогу. Видимо, она тоже понимала, что приютить раненого незнакомца, прячущегося от кого-то, могло быть опасно, но открыто высказать сомнения не решалась.
— Ничего, как поправится немного, расскажет, — добавила она, ободряюще улыбнувшись. — А пока пусть отлежится. Добрые дела всегда воздаются сторицей, госпожа.
С этим трудно было поспорить. Я взяла миску с отваром и направилась в гостиную, где Люси уже сменила компрессы на лбу больного.
К вечеру небо затянуло тяжёлыми тучами, и вскоре зарядил дождь — сначала мелкий, почти незаметный, а затем всё более настойчивый. Капли барабанили по стёклам, стекали по крыше, собирались в лужицы на дорожках сада. Этот монотонный шум странным образом успокаивал, создавая внутри дома атмосферу уюта и защищённости, несмотря на его полуразрушенное состояние.
После ужина (который, к «радости» Марты, я снова предпочла разделить с ней и Люси на кухне), я решила заняться письмом свекрови. Хотя с момента моего отъезда прошло совсем немного времени, мне хотелось узнать новости о разводе и, что более важно, об Этьене.
Устроившись в кабинете на втором этаже — небольшой, но уютной комнате с книжными шкафами вдоль стен и массивным письменным столом у окна, я сначала протёрла всю пыль влажной тряпкой, которую предусмотрительно захватила с собой, а затем разложила перед собой лист бумаги, чернильницу и перо, найденные в ящике стола.
Дождь за окном усилился, превратившись в настоящий ливень. Ветер бросал в стёкла пригоршни капель, словно кто-то стучался в дом, пытаясь привлечь внимание. Где-то вдалеке прогремел гром, и я невольно вздрогнула, почувствовав себя героиней одного из готических романов, которые читала в своей прошлой жизни.
«Дорогая мадам Мелва , — начала я письмо, выводя буквы аккуратным почерком Адель, который за эти месяцы уже стал моим собственным. — Надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии и расположении духа…»
Я ненадолго задумалась, подбирая слова. Мне не хотелось, чтобы письмо звучало холодно или формально. Несмотря на первоначальную строгость и отчуждённость, свекровь оказалась единственным человеком в доме Себастьяна, кто проявил ко мне понимание и даже своеобразную заботу. Поэтому я продолжила в более тёплом тоне:
'…Спешу сообщить, что благополучно добралась до поместья Фабер. Признаюсь, нашла его в плачевном состоянии, что неудивительно, учитывая длительное отсутствие хозяйской руки, о чём Себастьян забыл упомянуть. Однако я уже начала его обустраивать и привлекла местных работников, которые оказались весьма умелыми и преданными своему делу.
