Европа - Грейг Бек
Хотя это объяснение не было неожиданным для водного мира, что было непонятно — как, черт возьми, Брэд оказался покрыт этим?
Грег знал, что его брат возглавлял водную команду, но не думал, что это предполагало какие-либо внешние работы.
Он размышлял несколько минут. Неужели они вышли из субмарины? Кто знает, что они там нашли.
Был только один способ это выяснить.
Грег перешел по ссылке на дневники миссии, и примечание сообщило ему, что первые записи были от самого командира Брэда Моргана, сделанные во время подготовки к посадке на Европу.
Было поздно, но всякое желание спать исчезло, и Грег наполнил свою кофейную чашку, устроившись поудобнее, готовый потратить столько времени, сколько потребуется, чтобы получить предварительные ответы. Он открыл первый файл и перешел к голосовой записи.
У Грега были ручка и бумага для заметок, и он запустил первую запись. Глубокий и уверенный голос его брата поплыл из динамика. Первое, что он почувствовал, услышав голос Брэда, — как сильно он по нему скучал. Затем он ощутил огромную гордость за то, чего тот достиг, и пожелал, чтобы он мог поговорить с ним напрямую.
«Когда он очнется», — подумал он.
Грег знал, что программное обеспечение для записи объединит все голосовые данные экипажа в связную цепочку, но пока главную роль играл Брэд Морган.
Грег сидел неподвижно, как камень, пока старший астронавт, его брат, говорил с ним, унося его в свое фантастическое путешествие миссии.
Часть третья
ДЛЯ ТОГО, КТО ПОЗНАЛ ТОЛЬКО ТЬМУ, СВЕТ - ЭТО МЕРЗОСТЬ
ГЛАВА ПЯТАЯ
Командир Брэд Морган, моргнув слипшимися веками, издал стон, словно его терзало немилосердное похмелье от ядреной водки.
Он уже бывал в криосне, но никогда так долго. Он, как и весь экипаж, спал ровно два года, один месяц и тринадцать дней — относительно быстрое путешествие, поскольку запуск был выбран в момент благоприятного эллиптического сближения орбит Земли и Сатурна, а значит, и его луны Европы, что делало их ближе друг к другу. Если бы не это, время в пути удвоилось бы.
Даже сейчас им оставалось несколько недель до прибытия на орбиту ледяной луны.
Он снова застонал и закашлялся. Губы, рот и горло были липкими и сухими, но он не чувствовал жажды — скорее, словно машина, отчаянно нуждающаяся в смазке.
Он поморгал, зрение прояснилось, и он пошевелил пальцами рук и ног. Здесь не было анабиоза, как в фильмах, — их просто усыпляли, и они спали весь путь. Прикрепленные электроды массировали и тренировали тела, чтобы не потерять мышечную массу, а гидратация и питание поступали через множество трубок, отходы выводились катетерами.
Его тело, казалось, было в порядке, но, когда он поднялся, лицо исказила гримаса — позвоночник, растянувшись, вместе с суставами причинял адскую боль. Но он знал, что это пройдет через пару дней, как только он встанет на ноги.
Морган потер лицо, радуясь, что им дали средства для замедления роста волос и ногтей, иначе ему пришлось бы справляться с бородой в два фута8 длиной и соответствующей прической.
Он потянулся и поморщился, когда катетеры вышли.
— Никогда к этому не привыкну, — пробормотал он и огляделся.
Другие члены миссии «Путешественник» приходили в себя: кашляли, бормотали проклятия или посмеивались.
— Ай, — скривилась Энджи Соммерс, сдирая липкие электроды сердечных мониторов и вздрогнув, когда с ребра оторвался клочок кожи, присохший за долгие дни.
— Ненавижу это, — пожаловалась она, потирая сырое место.
Люди тянулись к трубкам с водой, сжимали кулаки и шевелили пальцами ног, проверяя мышцы, некоторые свесили ноги с капсул и держались за головы. Он знал, что они чувствуют то же: головокружение, легкую тошноту, головную боль и слабость в мышцах.
У них было три недели до прибытия на Европу, и дел было много. Одно из главных — вернуться в форму для потенциально изнурительной миссии: умственные и физические нагрузки будут не похожи ни на что, что они пережили. На самом деле, ни на что, что пережил кто-либо где-либо.
Если не считать русскую миссию. «Горбачев II», дальний космический корабль типа «Союз», стартовал задолго до них. Он успешно вышел на орбиту Сатурна, а затем совершил посадку на Европе. Но потом все обновления о корабле и экипаже прекратились.
Роскосмос, российский центр координации космических программ, перестал выдавать информацию. Читая между строк, можно было предположить худший сценарий: либо они разбились при посадке, либо произошел технический сбой, и они просто унеслись в космос.
«Будем надеяться, что нам повезет больше», — подумал он.
Брэд Морган оглядел лица своей команды: их было девять, включая его как командира миссии. Рядом с ним — Энджи Соммерс, биолингвист. Она говорила на более чем пятидесяти языках и писала статьи о системах общения животных, таких как пчелы и осьминоги. Если они встретят что-то похожее на разум, ей предстояло сказать первое слово.
Хизер Уинтерсон свесила ноги с капсулы, и одна нога подергивалась в спазматическом ритме, слышном только ей, — она разминала челюсть и мышцы рта, беззвучно произнося «ооо-эээ-ооо». Она была их биохимиком, но истинной страстью оставались онлайн-игры.
Далее — Хироюки «Хиро» Накагава, эволюционный биолог. Ему предстояло собрать визуальные, а возможно, и физические доказательства существования жизни. Их цель — описать, как она эволюционировала на ледяной поверхности Европы или в ее стигийских океанских глубинах.
В миссии было трое инженеров, которые обеспечивали работу всего и решали проблемы на ходу: Эдди Бурк, Джейк Уэсли и их заместитель командира, Нина Баркер. Все они уже были на ногах и в деле.
Почти последним был Бенито «Бенни» Джордано, специалист по связи, а за ним — их квантовик, Оливер «Олли» Мастерс, всесторонний гик, математик и теоретик-физик.
Морган считал команду отличной и на мгновение уставился в пустоту, мысленно распределяя задачи по категориям: ближайшие, среднесрочные и долгосрочные. Затем он мысленно пробежался по задачам команды — дел было уйма, и хотя до посадки оставалось несколько дней, он знал, что времени покажется мало.
Он доверял своей команде, но риск видел в технологиях — всё тестировалось сотни раз, в компьютерных симуляциях и в огромных ледяных резервуарах на объекте имени Нила Армстронга в Сандаски, Огайо. И еще раз — на застывшей арктической
