Империя Машин: Пограничье - Кирилл Кянганен

Ссылка позволяла переписывать собственную родословную. Нередко такие странники предпочитали морские побережья Фекса и Нейтральные Воды. Те, что посмелее – отправлялись на юго-восток, к самому краю мира. Их дороги простирались вплоть до Мерзлых Земель. Затем, обретая новые знания и обрастая связями, они возвращались в родные края. Готовые к новым свершениям, преобразившиеся, островитяне включались в общественную работу во славу солнечных богов. Это было отличительной особенностью ментальности Сонтейва – столицы Торговой Империи. Невзирая на издавна закрепившийся ярлык прожженных торгашей, барыг и отчаянных коммерсантов, островитяне так же являлись авантюристами до мозга и костей. Неизвестный почерпнул много интересного из странствий Алана, хотя при контакте с торговцами частенько забывал об этом. «Безымянный… – Как выражался учитель, – Родная берлога. После зимовки высунешься на кормежку, и обратно». Он разделял мышление, привязывающее к дому, но оно накладывало множество ограничений, чью тяжесть он ощутил впервые на острове Цепей, когда был совершенно неподготовлен к борьбе с Оливером. Без друзей, плаща и сил клейма он вряд ли бы справился с ситуацией. Сейчас же – он научен опытом, и должен вести себя осмотрительнее.

Неизвестный отвык думать о том, что было «до» островов. Да и память подводила. После нескольких «видений» он потерял счет времени. Следовало торопиться, но спешка именно то, чего он наименее желал. Он вечно куда-то двигался, носился по островам… ныне – Скальным Кольцам, выручая людей, и раз за разом история повторялась вновь. Сменялись лишь декорации и актеры. «Снова что-то предпринимать, когда он ничего, в конечном итоге, не решает! Загнали в…» – Неизвестный застыл как вкопанный. «Приюты… часть из них переоборудовали в распределители для ненормальных. Засадить туда посланника вполне в духе Просветителей». На сей мысли он отправился к воспитательным домам. Неизвестный мог бесплодно рыскать по Кольцам, если бы его не посетило озарение. Вновь неопределенность: «кому принадлежит идея?».

Что ж, будущие выборы… Если и соглашаться, то ради жителей по ту сторону города. Не допущенных за стены, и оставшихся у подножья вулкана, где вечный дефицит еды, питьевой воды, а земли преследуют неурожаи и засухи. Почва, непригодная для обработки, и целая армия сирот. Взрослых мигрантов загоняли на строительство, реконструкцию дамб и укрепление каркаса вулкана. Когда ядро вспыхивало, всех их сжигало заживо, когда случались наводнения – они тонули, когда не хватало материалов на возведение строительных лесов – они лезли без страховки и разбивались. Вулканическая почва, которая должна сулить плодородие, сеяла лишь пепел. Лифт покачнулся – Неизвестный вылез, ступая на грань Вулкана. Голые скользкие камни, полированные волнами. Искусственные речные каналы, огибающие остров. Там же – сигнальные огни торговых барж. Ближе к земле: редкие степные регионы вперемешку с многочисленными лавовыми плато, и не менее редкие огни полузаброшенных деревень и постоялых дворов. Волнистые пейзажи, окутанные дымкой. Если в городе работали очистные сооружения и вытяжки, то за его пределами треть острова дышала золой. Всплески лавы пробивались сквозь земную кору, но там же на поверхности обнаруживали редкие минералы. «Кто бы мог подумать, что люди бьются из-за клочка земли, который в любой момент взлетит на воздух?». С помощью теневого плаща Неизвестный миновал проходную и приблизился к крутой дороге, оплетающей скалу. «До побережья миль семьдесят… Неужели пешком?». Передвижение в город было заморожено в связи с указом Александра, поэтому пограничники отогнали караваны к подножью, чтобы отслеживать все перемещения с возвышенности. Пропускали в индивидуальном порядке. Срок – до трех дней. Тех, кто устраивался на работу пропускали отдельной очередью и с сопроводительным отрядом. Лишь шахтеры свободно попадали в город. Когда дно вулкана прорывало, они спускались туда на тросах и «цементировали» ледяную подушку. Бюрократические задержки могли угрожать существованию нижних Колец. Если кто-то хотел избежать бумажной волокиты, иметь ежемесячное пособие и разрешение на проживание, – вступал в шахтеры. Таких «героев» встречали с распростертыми объятьями. Здесь мигранты и пригодились. Правда… в ограниченном количестве. Не каждый стремился продать жизнь за скудные порции и шанс на внезапную смерть. Обычно шахтеров размещали в Кольце, но после войны мест не хватало, и им предоставляли брошенные поселения, куда раз в неделю развозили продукты. В одну из таких повозок и забрался Неизвестный, усевшись под слоями брезента. На проездном посту солдаты осмотрели караван. Прогудел горн, и офицер распорядился: «пропустить!».

Утомленный до предела, он развалился на ящиках, спиной к возничему, и глядел на то, как отдаляется вулкан. Небо озарилось синим пламенем. Путники, идущие по обочине, пригнулись. «В бездну острова!», – выругался возничий. Почему-то молнии поднимали в душе благоговейный страх. То ли взаправду – неожиданное явление, то ли – гнев богов. Империя давно отринула религию… Однако, ее жители никак не могли втолковать самим себе, почему каждый раз шарахались от копий, пронзающих небеса. В этом жесте природы сквозила тайна. Быть может, подаваемые ею знаки отмечали неумолимость судьбы? Неизвестный слышал, что, по мере приближения к столице сильнее ревел гром, чаще метались молнии и завывали воздушные вихри. Поэтому, предлагаемое объяснение не выглядело столь уж абсурдным.

Заморосило, утих ветер, расступились облака, обнажая подернутый дымом бескровный горизонт. Начинался сезон гроз. Неизвестный неторопливо перекусил засохшими галетами, глотнул прелой воды, смочил ломкую кожу ладоней и заснул. Сновидение вышло прерывистым. Спуск по ухабистой дороге отбивал бока. Он ворочался, пробуя устроиться поудобнее. Поездка по крутому склону отбила не только бока, но и, временно, любовь к путешествиям. Караван миновал рыбный рынок. Въезд в поселение. Границы защищали хлипкие ограды. Жители отперли деревянные засовы, расчищая дорогу. Повозку закатили во двор. Низенькие двухэтажки с пристройками объединялись парой улочек. Вместо площади – грунтовая насыпь. Повозка отклонилась от курса. Виляя меж мусорных куч, остановилась подле водонапорной башни, около которой устанавливали палатки для посетителей. Неизвестный активировал плащ и покинул повозку. Ящики зеленые, кривые перекрестки, бледно-желтые вывески, таблички, прибитые к бетонным сваям. Сплошное запустение… Осмотревшись, он направился к «оживленной» сквозной дороге. Она делила поселение поперек. Однако, даже на картах был помечен только голый маршрут. «И никаких местных знаков», – подумал Неизвестный. Для цивилизованного острова Скал этого поселения просто не существовало.

Вот и прилавки. На коробках, набитых рыбой, измазанные в жире, копошились дети. Где-то гремела наковальня. Землю разгребали мотыгами. Он точно окунулся в прошлый век. Даже по меркам Безымянного прибрежная зона имела примитивный вид. Все добывалось ручным трудом. Поселенцы не ведали механизмов. Ради недельного рациона они должны были соперничать с кольцевыми фабриками. Нормы то определялись единым уставом, рассчитанным на помощь машин. Поэтому порция шла на двоих. Если же в семье не имелось крепких мужчин, то скудный паек урезался втрое. С приливами поселение выручал рыбный промысел. Так думал Неизвестный, пока не попробовал местной фауны. Он насыпал мальчишке медяков. Тот передал ему сушеную панцирную рыбу. Панцирь мягкий на ощупь. Он положил хвост на язык, пробуя откусить и… сломал зуб. «Агрх!». Рыба полетела на земь. Дети злорадно засмеялись. Прикрывая рот, он схватил мальца за шиворот. «Грызи, или вымачивай», – бесстрашно ответил ему мальчуган, готовый дать отпор. «Опусти ребенка!» – прогремел мужской голос. Неизвестный потянулся за мечом. Производство остановилось. Со всех сторон взгляды из-под лобья. Они видели в нем врага. Неизвестный разжал кулак. «А где воду брать?». «Покупать», – ответили ребята, точно ничего и не случилось. Через пол часа он уже мирно беседовал с маленькими чертятами. Как выяснилось, чтобы вывести токсины рыбу высушивали до костей, предварительно обваливая в каком-то белесом веществе. Оно уничтожало вредоносные бактерии, стойкие к жару и, одновременно, меняло структуру морской живности. Неприятное ощущение спало после холодового компресса. «Мне словно бетон подсунули». Обойдя поселение, он услышал классическую для Скал картину: «Сволочные халявщики» – крик с одной стороны, «истязатели» – с другой». Мигранты… Александр получал бесплатную рабочую силу. Раб требовал ухода в отличие от свободного человека. Его надо содержать и кормить, а эти – нелегалы. «Они – вольный народ, и сам ответствен за свою судьбу», – так говорилось.