Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
Западных рыцарей лечить оказалось легко — они были наивны, как дети, об искусстве врачевания не имели ни малейшего понятия, и даже мылись пару раз в год. Нагуд Лекарь научил рыцарей умываться и хоть иногда снимать свою броню, и так победил пару мелких эпидемий. После этого он начал продавать рыцарям разные чудодейственные средства — кровь девственницы, рога шайтана, слезы святой Литах… Разумеется, все это Нагуд изготавливал у себя же дома из подручных материалов. Рыцари покупали, платили золотом, иногда даже исцелялись и требовали еще.
Нагуд снова разбогател, хоть и не так, как прежде. Нагуд Лекарь теперь стал скорее аптекарем, чем лекарем, а еще скорее — просто-напросто шарлатаном. Пережив нищету, он озлобился, а еще стал скрягой. О том, что он отрезал себе в юности мужские органы, он теперь жалел.
Вот почему Нагуд с радостью взял меня к себе на работу — любому другому грамотному работнику ему пришлось бы платить, причем много, чтобы работник не проболтался о том, как Нагуд потчует рыцарей дрянью вместо лекарств. Я же подходил Нагуду идеально — я был беглецом без рода и племени, я умел читать и писать в совершенстве, я был слишком запуган, чтобы пойти и донести на Нагуда и его махинации.
Мне не нужно было платить золотом, меня достаточно было просто кормить. Мы оба понимали, и я, и Нагуд — что один я в этом городе не выживу. Если Нагуд выставит меня на улицу — я просто умру, потому что к тяжелой работе не приспособлен, а на другую работу мальчика-сироту, даже грамотного, никто не возьмет.
И Нагуд Лекарь всем этим с удовольствием пользовался. Он меня не обижал, но сильно нагружал работой, причем часто бессмысленной — например, изготовить из грошовой пеньки «рога шайтана», которые потом продавались рыцарям за золото. Я помогал Нагуду создавать его поддельные лекарства, но я же часто смешивал и лекарства настоящие, еще я разносил лекарства больным, носил Нагуду грузы от аптекарей и купцов, прибирался у Нагуда в жилище (он владел вторым этажом большого городского дома), готовил для Нагуда еду, читал ему вслух медицинские справочники, потому что сам Нагуд стал слаб глазами, по той же причине я иногда осматривал вместо Нагуда больных.
Мой первый год в Дафаре был как в тумане. Я мало говорил, почти не ел, с трудом понимал, кто я такой, и где я. Я в точности исполнял все указания Нагуда, я делал всю порученную мне работу, я даже как-то учился у Нагуда его аптекарскому делу — но сейчас я ничего этого уже не помню. Я тогда как будто раскололся на двух мальчиков — первого, помощника Нагуда Лекаря, и второго, перепуганного и мертвого внутри, потерявшего всё, что только может потерять человек в этой жизни.
А ночами ко мне приходили сны. Они начались тогда же — в мой первый год в Дафаре. Это я помню точно, пока я плыл в Дафар на корабле, снов не было. Они пришли позже.
Сначала в моих снах были лишь тьма и страх, темная ночь, какая наверное стоит в аду. Потом ночь моих снов стала приобретать очертания… Очертания моей мамы-джинна, обратившейся живым вихрем и отдавшей свою жизнь за меня, очертания моего веселого когда-то папы, очертания братьев, даже папиной наложницы Юдифь. Во моих снах они были то живыми, то мертвыми, одно мешалось с другим, так что, просыпаясь, я больше не понимал, где жизнь, а где смерть.
Я каждую ночь видел смерть моей семьи и каждую же ночь видел унизившего и растоптавшего меня молодого паренька с саблей — того самого юного шаэля, что убил моего брата, а меня отпустил. Лучше он убил бы и меня! Тогда я бы уже пребывал в свете Творца вместе с моей семьей, и не был бы опозорен…
Это всё было сначала. А потом в мои сны стало приходить ОНО. Золотая девушка — обнаженная, сияющая, крылатая, с мечом в руке. Та, что убила мою мать.
И вот тогда я стал просыпаться посреди ночи с криками. ОНО пришло в мои сны и поселилось там навечно, ОНО являлось ко мне каждую ночь, и не было в мире ничего страшнее, чем ОНО…
Золотая девушка постепенно выгнала из моих снов и молодого шаэля, и страшного чернобородого командира сектантов, и даже мою мертвую семью — мой страх перед неизвестной крылатой тварью был столь велик, что гнал прочь все остальные страхи.
Я стал сходить с ума, я иногда засыпал прямо посреди улицы, прямо стоя, и видел в моих видениях золотую девушку…
Я стал хуже работать, а мои крики мешали ночью спать Нагуду Лекарю. И тогда Нагуд начал меня лечить — он окунал меня в ледяные ванны, пускал мне кровь, натирал меня жгучей травой, называемой «кракр», окуривал ей же мою спаленку, потом заставил меня начать курить листья «вершайи» — другой травы, считавшейся хоть иногда и целебным, но в целом сомнительным средством.
Ничего не помогло. Разве что ледяные ванны, да и то на короткое время. От травы «кракр» я весь покрылся волдырями (к счастью, потом они полностью прошли), а к «вершайе» я просто пристрастился, я начал курить её в 12 лет, она давала бодрость, но и кашель тоже. А кашляющий ученик лекаря — это позор. Никто не будет лечиться у лекаря, у которого кашляет его ученик. Так что через год Нагуд Лекарь отобрал у меня вершайю, и запретил мне впредь к ней прикасаться, чем причинил мне еще больше страданий. Впрочем, от зависимости я избавился, как и от кашля.
А мои страшные сны о золотом существе как были, так и остались. Честно говоря, я с самого начала не верил, что Нагуд Лекарь меня вылечит — я знал, что мой хозяин никто иной, как шарлатан. Нагуд был талантливым человеком, его познания были велики, но он же был авантюристом, экспериментатором, он не мог удержаться от обмана, когда выпадал шанс надуть пациента, не мог удержаться от соблазна продавать свои «рога шайтана» — и это бесчестие губило все дело Нагуда. С годами он приобрел репутацию обманщика, и обращались к нему все реже. Даже глупые западные рыцари начали подозревать, что Нагуд их водит за нос…
Чему я научился за мои годы работы на Нагуда? На самом деле многому. Я теперь знал все лекарства и травы, я знал, что телом человека управляют четыре стихии, знал, как поддерживать эти стихии
