Худшие шпионы в секторе - Скайлер Рамирез
Я быстро излагаю часть этого плана, не раскрывая того, что узнал из записей в своем импланте, Оуэну, Джессике и остальным. Затем я нетерпеливо сижу тридцать минут, пока Харрис стирает большую часть изменений, которые он внес в мою внешность. Скулы все еще немного слишком выражены, но по крайней мере волосы и глаза вернули свой прежний цвет.
Даже со всем этим я прихожу на десять минут раньше в то место, где Джессика договорилась встретиться с нашей целью, который назвался ей Хорхе. Он, конечно, уже там. Когда женщина вроде Джессики Лин назначает тебе встречу, ты приходишь заранее, чтобы гарантированно не пропустить рандеву.
Я сажусь на стул напротив предателя, который слишком занят тем, что высматривает Джессику, чтобы даже заметить, как я подхожу.
— Э-э, — растерянно произносит он, когда наконец меня видит. — Я жду кое-кого.
— Уже нет, Хорхе, — говорю я, копируя тот скучающе-психопатический тон, который я так полюбил у старого доброго Оуэна.
— Я, э-э, не понимаю, — запинаясь, отвечает он.
— Это потому, что ты недостаточно напрягаешь мозги, Хорхе, — говорю я, на этот раз с легкой насмешкой. — Или, может, мне называть тебя Джордж Питерсон?
Ладно. Я ненавижу Оуэна и с удовольствием убил бы его и всех его дружков прямо сейчас. Но теперь я понимаю: то его эффектное разоблачение в камбузе, когда он сказал мне, что знает мое настоящее имя. Я понимаю, почему он это сделал, потому что выражение лица Хорхе сейчас просто бесценно.
— Откуда вы знаете? — спрашивает он, и его шепот звучит слишком громко.
— Да ладно, Джордж, — говорю я с кривой ухмылкой. — Неужели не узнаешь?
Его глаза несколько долгих секунд изучают мое лицо, и я вижу, что это ему ни о чем не говорит. Я мысленно вздыхаю; кажется, я не так знаменит, как думал, что наносит серьезный удар по моему эго. Это все скулы, которые Харрис не смог полностью убрать. Должно быть, в этом дело, верно?
— Вспомни Мясника с «Беллерофонта», — неохотно говорю я.
Это срабатывает. Его глаза расширяются от узнавания, а рот удивленно открывается. Я тоже так часто делаю — челюсть отвисает, когда что-то меня удивляет, — но, видя это сейчас на другом человеке, с разинутым ртом, словно он кит, охотящийся на криль, я задумываюсь, стоит ли мне вообще когда-либо снова так делать.
— Вы — Брэд Мендоза! — Несколько голов за другими столиками поворачиваются на его возглас. Идиот.
— Говори тише, Джордж, — шиплю я. — Знаешь, из тебя шпион — как из дерьма пуля.
— Но вы же… — снова начинает он восклицать, но останавливает себя. — Но вы же мертвы, — говорит он то, что, по его мнению, должно быть шепотом, но для меня все еще звучит как порыв ветра во время грозы.
— Очевидно, нет, — говорю я.
— Но как?
— Да ладно, Джордж. Герой-капитан с безупречным послужным списком случайно убивает 504 гражданских, а затем таинственно умирает в таком месте, как система Герсон? Ты же не веришь во все это, правда?
— Я… Постойте, вы хотите сказать, это все было инсценировкой? — Обожаю, когда полезные дураки сами заполняют пробелы.
Я не отвечаю, но поднимаю брови, приглашая его продолжать догадываться.
— Но зачем? — Ну что ж. Похоже, мне придется проделать за него всю тяжелую работу.
— Все очень просто. Теперь я работаю на ПроСек.
Если он был шокирован ранее, узнав, кто я, то теперь его шок удваивается. Кровь отхлынула от его лица, потому что для шпиона и предателя Объединенных Систем Прометея Прометеанская Служба Безопасности — сокращенно «ПроСек» — это его худший кошмар. Это значит, что он попался.
О, конечно, он не сдается сразу. Он некоторое время бормочет, пытаясь объяснить свою новую внешность, что он делает так далеко от своего поста и так далее, и тому подобное. Но при этом он также проговаривается о множестве очень полезной информации, от которой мне становится намного лучше, потому что это более-менее именно то, чего я ожидал. А потом мне становится намного хуже, потому что это более-менее именно то, чего я ожидал. А то, чего я ожидал, довольно страшно. Это значит, что ставки в игре, в которую мы с Джессикой невольно играем, высоки как никогда.
Наконец, когда у него заканчиваются и силы, и ложь, я снова вступаю в разговор.
— Слушай очень внимательно, Джордж, потому что ты в серьезной опасности.
Он выглядит так, будто хочет что-то сказать, но я не жду, пока он задаст какие-нибудь глупые вопросы.
— Та женщина, с которой ты встречался раньше, — она не та, за кого себя выдает. Ее послали сюда, чтобы убить тебя.
Его рот снова отвисает, и на этот раз он напоминает мне рыбу, которую я однажды поймал. Да, мне определенно нужно новое фирменное выражение лица на случай удивления.
— На самом деле, — продолжаю я, — коратанцы с самого начала планировали тебя убить, после того как ты отдашь им украденные сведения. Ты просто слишком много знаешь, чтобы они позволили тебе жить.
Для него все это звучит очень правдоподобно, потому что все, что он знает о шпионах, он почерпнул из фильмов и романов, как я и подозревал. Я вижу это по его реакции. Но на самом деле коратанцы, вероятно, не собираются его убивать; это означало бы слишком много бумажной волокиты. Скорее всего, они посадят его в какую-нибудь секретную тюрьму и позволят другому заключенному его прикончить. Так чище.
— Что мне делать? — спрашивает он, снова слишком громко, наклоняясь ко мне через стол.
— Что ж, у тебя два варианта, Джордж. Первый: ты идешь со мной. Ты отводишь меня туда, где спрятал информацию, которую собирался продать коратанцам; подозреваю, ты слишком умен, чтобы принести ее на эту встречу, верно?
Он энергично кивает.
— Отлично. Ты отводишь меня к ней, отдаешь ее мне, я даю тебе новые документы, и ты отправляешься своей дорогой.
Я делаю паузу, ожидая. Наконец, как и ожидалось, он нарушает молчание.
— А второй вариант?
Я откидываюсь назад и улыбаюсь, обнажая зубы.
— Второй вариант — посмотреть, кто из нас убьет тебя первым: я или красотка-убийца
