Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн

Белый бык захрипел и приблизился к столу. Ему пришлось наклонить голову набок, чтобы одним глазом прочесть бумаги из лежащей перед ним стопки.

– Муууунменмуууурмууумууумуу?

– Да, совершенно верно, инвентаризация.

Три архидемона наконец сели и потянулись к разложенным папкам.

– Одиннадцатого июля этого года во франкфуртский музей ворвалась команда магов под командованием вампира. Они намеревались украсть шар с магической энергией… – начал Бальтазар с самого начала, указывая на подготовленные документы.

– А ты не боишься за свою жену? – спросил Решеф. Он опустил и сдвинул кустистые брови и ссутулился на стуле, просматривая папки. Афродита придвинулась к нему и в течение всего совещания делала себе пометки.

– За мою жену, которая таскает в переноске-слинге опасного ёкая, наполненного дьявольской и ведьминской магией? За мою жену, силы которой настолько нестабильны, что любую опасность она обращает в колдовской огонь? Нет, даже я не могу защитить ее лучше. Кроме того, еще есть ее друзья. Они справятся, мы справимся. Мы должны, – ответил Бальтазар, отчасти ободряя самого себя.

– Тогда постараемся с максимальной секретностью провести проверку адских округов и отследить все подозрительные случаи, особенно в наших собственных рядах. – Пусть Решеф и говорил без энтузиазма, но этот древний бог ничего не любил сильнее, чем бюрократию и порядок. Бальтазар прекрасно знал, что его коллега единственный из всех обрадовался этому распоряжению.

– Му-у-у-у-у-у-у, му-у-у-у!

– Да, конечно, Мин, дави на всех, как тебе захочется. Кому-то надо последить за рынком реликвий, и я боюсь, что для Плюмбомбо это чрезмерная нагрузка. Ведомство же, увы, ничего не делает.

На быка он всегда мог положиться, и Бальтазар улыбнулся Мину, на что тот ответил по мере возможности бычьей морды. Выглядело это примерно так же, как если бы у быка случился инсульт.

– Послушай, я знаю, что не всегда было легко, но мы тебя поддержим, понимаешь? – больше прошептала, чем сказала Афродита. Густые ресницы затрепетали, и даже Решеф кивнул, хоть и скривил губы, как будто откусил лимон.

– Спасибо. Это… значит для меня больше, чем вы можете себе представить.

– Поверь мне, я тебя знаю. Если ты что-то на себя берешь, значит, это важно и к этому нужно отнестись всерьез. Совсем как тогда, когда ты одним из первых начал заботиться о сохранении урожая.

– Это по нашей вине погода сошла с ума.

– Ты всегда был готов взять на себя ответственность.

– Да и вы тоже.

– Вот поэтому мы и Круг, – с улыбкой заявила Афродита, указывая на стол. За последние несколько тысячелетий этот Круг покидало все больше и больше его божественных членов, и сейчас взгляд на пустые места впервые напомнил Бальтазару, как много всего изменилось.

– Дита?

– Да?

– Я должен попросить тебя о личном одолжении. Речь о Моне.

– Ну разумеется, все, что тебе нужно, – промурлыкала она и опустила симпатичную головку на сложенные ладони.

– Моя жена обладает колдовскими способностями, которые дают совершенно беспричинные отсечки. Я считал, что дело в недостатке контроля, однако она уже не раз доказала, что проблема не в этом. Хотя Мона до сих пор убеждает себя, что сама виновата, я все равно думаю, что ее преследует невезение.

– Ты что, правда сейчас просишь меня просмотреть ее файлы? – В голосе богини сквозило легкое удивление. Бальтазар никогда не просил ни о чем незаконном, как бы демонически он иногда ни поступал, в большинстве случаев он все же играл по правилам. Теперь и Решеф уставился на него, нахмурив лоб, его рука защитным жестом сразу легла на плечи жены.

– Я знаю, что многого требую, но речь идет о жизни Моны.

– Ты ее любишь, да? – строгим голосом задал вопрос Решеф.

– Да, черт возьми! – решительно заявил Бальтазар.

Два божества перед ним обменялись долгим взглядом. Они по очереди кивали, вероятно, за тысячелетия отношений открыли друг другу доступ к мыслям. Бальтазару же не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать за тем, как они общаются на уровне, недоступном его восприятию… и, возможно, определяют судьбу его жены. В итоге боги оторвались друг от друга, выражение лица Решефа по-прежнему выражало кислое недовольство, однако Афродита сияла.

– Согласна, но получить данные для входа будет сложно, придется набраться терпения, – произнесла она.

Бальтазар поспешно кивнул, лишь теперь осознав, насколько его на самом деле тяготили эти переживания. По телу разлилось облегчение, которое сопровождалось немедленной расслабленной усталостью. Ему следовало бы брать пример с Моны, уделять больше внимания дружбе, принимать помощь, потому что даже на бога иногда сваливалось слишком много всего – особенно когда он пытался быть человеком. Мона объединяла оборотней, вампиров, эльфов, скелетов, значит, и у него получится примириться со своей бывшей женой и ее сварливым мужем.

– Мы хотели сходить куда-нибудь поесть, не хочешь составить нам компанию? – начал Решеф. Это, наверное, самые миролюбивые слова, которые когда-либо слышал от него Бальтазар, и ему было жаль, что пришлось покачать головой. Именно сейчас.

– Мне нужно к Моне.

– Что? Вы же не собираетесь праздновать Рождество?

– Черт, нет, но у нее редко бывает отпуск, а она и так слишком много времени проводит одна с ребенком.

– Так-так, ребенок, да? – с довольным видом хмыкнул Решеф.

– Я курсе, о чем ты думаешь. Раньше я и сам ни за что бы не смог представить себя с ребенком, но… мир меняется, реальность меняется вместе с ним, и…

Бальтазар в недоумении осекся, потому что в глазах бывшей жены стояли слезы радости, и она пыталась драматично всхлипнуть – он это заметил. Что, конечно, не так плохо, как холодные разговоры в последние несколько столетий, однако Бальтазару, скорее всего, потребуется не меньше времени, чтобы привыкнуть к новой открытости между ним и двумя его старыми друзьями.

– Я так за тебя рада! – счастливо взвизгнула Афродита. И прежде чем он успел воспользоваться шансом и сбежать, она сжала его в объятиях, продолжая бормотать довольно неразборчивые слова радости. На этот раз он был благодарен ревности Решефа, которая заставила того оттащить от него Афродиту.

Глава 27

Праздник

Снежный хаос, внезапная гололедица и сильный холод парализовали Оффенбах-на-Майне. Мона радовалась, что следующие несколько дней она проведет дома. Стало так холодно, что даже Бен в форме оборотня носил обувь.

У Моны действительно был отпуск до Нового года, но для этого требовалось наложить на саркофаг Сонотепа парочку охранных цепей, чтобы он обошелся без нее. С соответствующей мотивацией она натягивала на золотой саркофаг устойчивые к проклятиям веревки