Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн

Она осторожно повернулась, не поднимаясь при этом с корточек, и услышала, как недовольно хрустнули колени. Без ветра, погруженный в туман лес должен был казаться замершим, но ветки и сухая листва подрагивали, словно прямо в кустах что-то тряслось.

– Ты же только что был таким огромным? – растерянно прошептала Мона. И здесь земля окрасилась кровью. Она выглядела свежей и определенно принадлежала этому созданию. На ветках блестело несколько алых капель, и, учитывая, сколько крови уже потеряно, у демона ее не могло оставаться много.

– Мама?

Мона испуганно прислушалась. Такой звонкий и высокий голос, как у маленького ребенка, тут же напомнил ей о Мэнди. Вызванный стрессом звон в ушах Моны притуплял чувства, и на мгновение она подумала, что ослышалась.

– Мама? – тихо повторила она.

Из кустов донесся взволнованный визг.

– Ты ищешь свою… маму? – Ее голос дрогнул. Почему она все еще сидит здесь? Ей следовало бежать, сжигая за собой лес.

Однако у нее в голове зажглась новая мысль, которая частично отогнала страх. А что, если это существо вовсе не нападало на Мону, а тоже убегало от того, что набросилось на них с Бальтазаром?

– У-у меня ничего нет, но я… я могу колдовать, – осторожно произнесла Мона. А какой у нее оставался выбор? Если она не хотела драться, то путь сочувствия – ее единственный способ выиграть время.

Земля опять задрожала. Вероятно, этот звук все-таки исходил не от чудища в кустах, как и последовавший затем леденящий душу рев. Нечто похожее Мона видела в кино, но в реальной жизни первобытный крик звучал гораздо более осязаемо, тем более когда опасность находилась недалеко от тебя. Она бросила нервный взгляд на туман у себя за спиной, однако из-за дымки размывались даже очертания ближайших деревьев.

Из кустов опять послышался встревоженный визг.

– Я чувствую то же самое… – пробормотала Мона и вернулась к своей проблеме.

Из остатков снега показалась мордочка. Она не подозревала, что демон стал таким маленьким, и теперь в недоумении смотрела на крошечное свиное рыльце, которое взволнованно принюхивалось. Очевидно, оно что-то учуяло.

– Если это ловушка… у меня сейчас очень нестабильные огненные силы, и я не рекомендовала бы тебе их испытывать, тем более в легко воспламеняющемся лесу, – тихо пригрозила ведьма, хотя прозвучало это не так убедительно, как ей хотелось бы.

Одной мордочкой дело не ограничилось. Из снега поднялась головка, и в первый момент Мона подумала, что, возможно, это просто потерявшийся поросенок, а само существо уже давно где-то скрылось.

Просто быть не могло, что это тот самый демон. Он же крохотный. Розовый свиной пятачок, миниатюрные уши, два маленьких рога, рыже-коричневые глаза-пуговки, и лишь после того, как картину дополнила лапа и из снега выбрался мохнатый гибрид, Мона заметила сходство с прежним монстром. Если это действительно ловушка, то необычайно подлая. Бежевый поросенок был покрыт резаными ранами, из его глаз текли слезы. Мона не нашла в себе сил убежать прочь, хоть это и было бы разумней. Дрожа, существо вылезло из снега и собиралось сделать широкий шаг, как вдруг упало плашмя в грязь и осталось лежать там, тихо поскуливая.

– Мама…

Мона бросилась вперед и опустилась на колени к трясущемуся тельцу.

– Ш-ш-ш… все хорошо, все хорошо, – нервно зашептала она и, словно двигаясь на автопилоте, сняла свою зимнюю куртку. Слишком ослабленный ранами, демон явно не желал сопротивляться, и у Моны без труда получилось завернуть поросенка в куртку. Однако в руки она его взяла неохотно, осознавая, что, наверное, совершает сейчас самую большую ошибку в своей жизни… или, возможно, уже почти нежизни.

Но когда из ткани к ней потянулась одна из крошечных лапок, ведьма поняла, что держит ребенка, а не монстра. Весь страх исчез, и она, прижав сверток к груди, встала. Если бы оно хотело убить ее или ранить – сейчас перед ним открывалось множество вариантов.

– Я не знаю, чем тебе помочь, – прошептала девушка и почувствовала, как при виде стеклянного взгляда свинокотенка у нее самой подступили слезы. Это было страдание – нечто гораздо большее, чем боль и несколько ран. Существо ужасно дрожало и явно вымоталось. Теперь Мона боялась по другим причинам – она переживала за демонического малыша. Вдобавок ко всему туман неожиданно рассеялся.

Слишком уж быстро клубы тумана отступили перед невидимым ветром, который в то же время не прикоснулся к деревьям и веткам. А потом резко стало темно, Мона подавила крик и пригнулась. Грозная тень исчезла так же быстро, как появилась.

– Мона?

Она с облегчением вздохнула, узнав голос Бальтазара.

– Я здесь! – взволнованно позвала она. По уничтоженному участку леса к ней шел мужчина, к счастью, снова в человеческом обличье, а потом ее обняли его руки.

– Прости! Я не мог одновременно сражаться и защищать тебя, – пробормотал архидемон ей в волосы и так крепко прижал Мону к себе, что она едва могла дышать. Однако поросячий визг тут же заставил его слегка отстранить ее от себя. – Какого?.. – начал он и в шоке уставился на дрожащий сверток у груди Моны.

– Демон с лесной опушки, он истекает кровью! Я-я… Что вообще произошло? – Она услышала, как надломился собственный голос, но совсем не замечала, что уже давно начала плакать.

Муж аккуратно отогнул ткань ее куртки и посмотрел на маленького поросенка. Взгляд блестящих от слез карих поросячьих глазок пронзил и душу Бальтазара, потому что Мона видела, что его обычно такое критичное выражение лица смягчилось. Нос якобы монстра дернулся от всхлипа.

– Как это вписывается в план?

– План?

– Носдорф.

– Но он же мертв, – в ужасе пропищала Мона.

– Это один из его братьев, либо по окрестностям бродят и другие вампиры с безвкусным десертным запахом, которые хотят тебя убить. Я бросился на него, но этот грязный волшебник использовал мистический туман.

– Черт!

На самом деле, у простых смертных имелись веские причины чувствовать себя некомфортно в зарождающемся тумане, ведь некоторые его разновидности состояли не из простой испарившейся воды.

– И эта малышка-ёкай была не одна, – сказал он, указав на поросенка. Мона растерянно проследила глазами за его жестом. Вдруг демонический ребенок пискнул и вновь потянулся к ней лапкой.

– Ч-что ты имеешь в виду?

– Ее родителей, наверное. Без понятия, что случилось и почему, но… они не одолели Носдорфа.

– Они мертвы? – прошептала Мона и ощутила в глазах обжигающий жар новых слез. Разумеется, она знала, на что способен Носдорф. Вооруженный налет, злоупотребление черной магией, похищение ребенка… она ахнула. – А что, если он опять это сделал?

– Что сделал? – переспросил Бальтазар, который, хоть и продолжал