Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн
– А это муж Моны, Бальтазар Хасс, – мурлыкающие нотки в голосе Ульрике выдавали, что она, по крайней мере, сочла его пригодным для такого рода демонстрации. Теперь уже и демон мечтал о несвежих шмотках хиппи, особенно увидев светящиеся глаза обеих женщин, которые по очереди пожали ему руку.
– Ого! А это ваша машина? Да? – пробубнил голос толстого господина Менцеля, кивнувшего в сторону «Церберседеса» Бальтазара. И это тоже явно звучало бы иначе, если бы речь шла о старом «Фольскваген» Бена.
– Разве нам не надо внутрь? – быстро заглушила эту мысль Мона, поскольку не горела желанием ходить хороводом вокруг пафосной тачки. Этого ей уже хватило с лихвой. Стоило ее отцу купить новый автомобиль, как все вставали вокруг и пялились на машину, как будто это Ковчег Завета.
Ульрике помахала билетами, и действительно, через небольшие ворота они наконец вошли в парк. Для этого необходимо было пройти через здание, которое к тому же являлось магазином трав и от пряного запаха в котором Мона сразу закашлялась. Декорациями внутри особо не увлекались, растения снаружи говорили сами за себя, во всяком случае, в другие времена года. На склоне горы были высажены красивые клумбы, сейчас частично погребенные под снегом. По территории вела круговая дорожка. По крайней мере, позже они смогут погулять здесь, скрывшись из виду. Хотелось верить. Если только все не отправятся вперед вместе. Это привело Мону в ужас.
Во дворе у входа в дом стояло много кофейных столиков и стульев, большие обогреватели и даже пледы, и, словно завтрака было недостаточно, люди тут же садились и заказывали перекус с зеленью и сырной тарелкой. Ничего необычного для этой местности. Люди умели только спать, работать и есть. А некоторые любили комбинировать первые два вида деятельности с третьим.
Моне и ее архидемону разрешили снова пересказать историю их знакомства. На этот раз им пришлось посильнее приукрасить часть со средневековым рынком, но, по крайней мере, никому не хотелось слишком много узнавать о мрачном муже. Потому что, в отличие от родителей Моны, закаленных тавматургическим излучением дочери, на Боксхорнов и Менцелей демоническая аура очень даже действовала.
Бранч стал тем самым пресловутым адом на земле. Особая пытка, которая прежде всего характеризовалась замедлением временем. Пустая болтовня о работе, коллегах, соседях, семьях и, соответственно, множество вопросов: «А ты уже слышала?». Не обошлось и без спорта: клуб «Земные мужчины Клеелингена» и «Союз любителей физических упражнений Вольфсбурга». На этот раз все расстраивались из-за игры с «Гертой», почему-то речь зашла о мошенничестве, предательстве и ветряках.
– Что? – ошарашенно выпалила Мона, которая уже впала в своего рода пыточный транс.
– Ветряки на большом поле у старого Зённэрде. Они теперь отнимают у нас весь ветер! – Тонкий голос господина Боксхорна звучал странно, и его было почти невозможно воспринимать всерьез, хотя, судя по цвету его лица, он в данный момент очень сердился. Мона как-то упустила переход от футбола к крадущим ветер установкам.
– Так можно только по вторникам, – хрипло рыкнул Бальтазар, глядя поверх солнечных очков на вздрогнувшего мужчину.
– Ч-что, простите, вы имеете в виду?
– По вторникам. Если хочешь украсть у кого-то ветер, это можно делать только по вторникам, во все остальные дни это незаконно.
– А, ну и дела. Я… не знал! – пролепетал совершенно сбитый с толку господин Боксхорн. Мона старалась сдержать смех, а судя по раздраженному выражению лица ее матери, ей эта шутка вовсе не казалась смешной. Впрочем, для фразы «Герберт, не позорься» было уже слишком поздно, Бальтазар успешно завершил разговор.
– Х-холодно уже. Не так ли? Вот вам и изменение климата, только посмотрите, какой мороз, – заметила госпожа Менцель, покашливая и потягивая вытянутыми губами давно остывший травяной чай. Он подозрительно пах ромом, а чашка то и дело пропадала под столом, пока женщина искала что-то в своей сумочке, но, похоже, никак не могла найти.
– Да и солнце ушло. Ничего удивительного. Наверняка эти проклятые химиотрассы! Недавно опять на небе появлялась куча полос, – госпожа Боксхорн потрясла длинным тонким пальцем, как будто осуждая само небо.
Мона боролась с желанием что-нибудь ответить, постоянно переглядывалась с Бальтазаром, однако никому из них не хотелось развивать такой разговор. За последние два часа в этой компании они однозначно выбрали расплывчатый разговор о температуре. Кроме того, на небе показались подозрительные узоры, вероятно, тучи грозили снегом.
– Ох ты ж, откуда только оно взялось так быстро? – Господин Менцель слегка развернулся на стуле и посмотрел в сторону леса, где над деревьями нависала чернота. Однако никто не ожидал, что после этого он упадет.
– Вальтер! – завизжала его жена.
– Та-та-та-та-та-там, у леса! – задыхался мужчина, указывая пальцем-колбаской на деревья и не обращая внимания на собственное падение.
Мона и Бальтазар одновременно встали.
Наверху, на склоне, в конце посадки, прямо возле соснового леса, светился воздух. Как в жаркий летний день, жара мерцала и искажала пространство. Из-за стволов деревьев поднимался пар и смешивался с зарождающимся туманом, который будто выкатывался из леса. Из молочно-белой дымки проступили очертания. В добрых четырехстах метрах от них, настолько высокая, что хорошо различался силуэт, стояла огромная тень со светящимися контурами. Среди тумана и кустов пламенел мех. Два острых изогнутых рога поднимались над головой этого здоровенного существа, сверкнули красные глаза. На мгновение время замерло, и Мона смотрела на адское чудище, пока оно не дернулось и с душераздирающим криком не бросилось обратно в лес. Чужеродный рев эхом разнесся по открытой местности, и госпожа Боксхорн завопила.
Это положило начало типичной цепочке воплей. Так внимание других посетителей тоже переключилось на лес, и теперь крики ужаса слышались отовсюду. Это привело к тому, что некоторые семьи неожиданно, подобно олимпийским бегунам, рванули в здание на входе.
Мона повернулась к Бальтазару, который снял солнечные очки и мрачно смотрел на лес.
Ульрике и Якоб быстро помогли бедному господину Менцелю, все в панике взглянули на спасительную дверь маленького магазинчика, через которую в этот момент проталкивался сразу десяток человек.
– Мама, папа… идите внутрь вместе с остальными, ладно? Мы разберемся с этим существом. – Мона говорила деловым тоном, надеясь, что мать хоть раз ее послушает.
– Что? Что вы сделаете? – взвизгнула Ульрике и схватила дочь за руку.
– Не беспокойся… это часть моей
