Короли небес - Ричард Нелл

члены племени оказались дальше всего от них. Было странно видеть, чтобы мужчины и женщины сидели вместе, но Дала решила, что им должно следовать обычаям коневодов. Амира представила Далу, Айдэна и Эгиля, а старуха – своих соплеменников: Сагака, её внука и вождя, и второго, прославленного воина.

Принесли еду и питьё – конину, крольчатину, а также алкоголь, который Дале не был знаком и который она старалась не нюхать. Во время трапезы говорили мало, и вскоре появился мальчик, который, неловко кивнув, поставил перед Айдэном глиняную миску. Тот взглянул на хозяев, и жрица объяснила:

– Это семенники жеребца. Воины дают понять, что тебе понадобятся силы.

Айдэн улыбнулся и взял миску, принимаясь за угощение, ничем не выдавая своих чувств, если таковые у него были. Конноволосые вожди выглядели довольными, а несколько стоявших позади воинов возбуждённо вопили и улюлюкали.

– Скажи им, – произнёс Айдэн, не отрывая взгляда от мужчин, – что тот, кто будет со мной сражаться, тоже должен поесть. Я желаю, чтобы у нас были равные шансы.

Амира перевела, и воины в широких улыбках обнажили зубы, окрашенные желтокорнем. Вперёд вышел один из воинов и взял семенник, передав через жрицу, что второй поединщик ещё не прибыл.

– Хорошо сказано, Айдэн Щитолом, – сказал Сагак через Амиру. – Сегодня не день кровопролития, можешь быть спокоен. Ты сразишься завтра. – Он улыбнулся и воздел руку к небу. – Что за роскошь! Редкому человеку известен день его смерти. Это наш первый подарок. Сегодня мы пируем. Завтра ты станешь нам врагом.

Айдэн кивнул.

– Благодарю, вождь, за твой дар. У нашего народа принято дарить подарки хозяевам. Примешь ли ты их?

Сагак ухмыльнулся, явно довольный, и Айдэн махнул на лошадей.

– Мой скакун – могучий зверь, выращенный специально для войны. Он твой. Завтра мне он не понадобится.

Вождь широко улыбнулся, а воин рассмеялся – похоже, оба были довольны подарком.

– Я также привёз с собой наших лучших скальдов, чтобы они сыграли для тебя. Это Эгиль, герольд Букаяга, и его дочь. Тебе знакомы эти имена?

Улыбка спала с лица вождя, а стоявшая рядом с ним старуха побледнела. Оба уставились на Эгиля, затем Сагак заговорил.

– Наши налётчики не пересекали северную долину. Сын Носса обещал не возвращаться. Таков был уговор.

Айдэну не удалось скрыть того, что их реакция его порадовала. Дала мало что знала о деяниях Роки в степях, лишь то, что однажды после череды набегов он исчез, желая «поговорить». После этого набеги на Орхус и окрестности стали реже и почти прекратились. И теперь её разбирало любопытство, что же именно он сделал…

– Он не вернётся, будь покоен. Присутствие Эгиля здесь – дар, а не угроза.

Сагак поёрзал на месте и прокашлялся, всё ещё явно встревоженный.

– Мы не желаем ссориться с золотоглазым демоном. Скажи скальду, что он желанный гость под защитой племени Чернокопытых. Он должен будет уехать сразу после пира, но мы сочтём за честь, если он нам споёт.

Айдэн кивнул, и второй воин наконец заговорил, очевидно рассерженный после разговора о Букаяге. Амира кивнула и перевела.

– Воин Лекья говорит: прежде чем скальд споёт, он желает развлечь вас стрельбой из лука.

– С удовольствием, – равнодушно откликнулся Айдэн.

Приземистый мускулистый кочевник с грацией танцора поднялся на ноги и направился к костяной границе к мишеням, похожим на чучела. Все сидели в вежливой тишине, неподалёку играли смеющиеся дети, заброшенные и не знающие, что происходит. Лекья вскочил на коня так же легко, как Дала вставала с земли, и направил его в обход мишеней, ускоряясь с каждым кругом.

Он натянул лук и на одном дыхании выпустил две стрелы, обе из которых вонзились соломенному человеку глубоко в грудь. Развернув коня, он пришпорил его, и ещё три стрелы вошли в шею и лицо до того, как конь рванул с места.

Остальные кочевники снова заулыбались, бросая взгляды на Айдэна, который сохранял невозмутимый вид. У Далы дрожали колени, что она постаралась скрыть. Она никогда не видела, чтобы кто-либо так точно и с такой скоростью атаковал другого. Она совершенно не представляла, как Айдэн справится хотя бы с одним таким воином, не говоря уже о двух. Когда всё закончилось, Первый Вождь уважительно кивнул.

– Благодарю за демонстрацию. Лекья прекрасно убивает соломенных людей.

Услышав перевод, Сагак улыбнулся и обратился к смеющемуся Лекье.

– Мы оценили твои слова и дары, Айдэн, как и повод собраться с племенами Бурнореких и Белокостных, нашими братьями и кузенами. В качестве последнего подарка мы предлагаем тебе возможность отказаться от завтрашнего поединка, не запятнав себя позором.

Дала едва удержалась, чтобы не вскочить на ноги и не согласиться от имени Айдэна. Первый Вождь выдержал паузу, словно обдумывая предложение, и на мгновение у неё появилась надежда.

– Благодарю тебя, вождь Сагак, – тихо произнёс он. – Я предлагаю тебе то же самое.

На этот раз смех конника был натянутым.

– Спасибо, но нет. Значит, до завтра. Сегодня мы пируем.

⁂

Эгиль сидел на камне у костра, пытаясь заглотить пресную конину, чтобы не обидеть гостей.

Была у них и какая-то колбаса, возможно, кроличья или оленья, но он боялся, что это тоже будет просто кишка, набитая мясом, которое не удосужились даже посолить.

Он не ожидал, что конники будут так бояться Року, и теперь ему было интересно, что же такого тот успел натворить за те несколько месяцев, что провёл в степи. В списке его деяний наверняка значатся несколько ночных визитов к вождям и старшим матронам с изрыганием огня и парочка легендарных воинов, убитых в темноте.

Их «защита» наверняка распространялась и на семью Эгиля, и впервые с тех пор, как он покинул границы своей родины, его охватило чувство спокойствия. Он посмотрел на Джучи и дочерей, болтавших рядом, и порадовался тому, что у этих людей мужчины могут сидеть вместе с женщинами и ему дозволено находиться рядом с семьёй – совсем как дома.

– Зайя, ты готова сегодня сыграть? Я бы на твоём месте не переживал. Уверен, они встретят тебя донельзя вежливо.

Его дочь повернулась, сияя, несомненно, радуясь тому, что наконец-то оказалась в одном из великих приключений Эгиля.

– Да, отец. Ты будешь мной гордиться.

Он улыбнулся в ответ, совершенно в этом не сомневаясь. Она освоила игру на лире уже в двенадцать лет. Память у неё была не хуже, чем у Эгиля. Она могла слово в слово повторить большинство старинных сказаний, а со временем она освоит и остальные. Она рано начала ходить и говорить, помогала матери с сёстрами и по дому, будучи неизменно мудрой, терпеливой и