Короли небес - Ричард Нелл

завёл другую. Он почти не проводил времени с жёнами и детьми – за исключением тех моментов, когда поучал их, наставлял или отчитывал. Не выказывал особой благосклонности друзьям и родственникам. Посвящал дни учёбе, плёл интриги и встречался с могущественными островными аристократами или представителями заморских держав от рассвета до заката, не делая исключений, даже когда болел. Его законы были суровы, но справедливы; он относился к обыкновенному человеку так же, как и к принцу, что приводило принцев в ярость и совершенно не ценилось простолюдинами. Он был самым бескорыстным господином, не говоря уже о короле, из всех, кого Арун когда-либо знал.

– Сказать по правде… – Судя по всему, адмирал продолжал что-то говорить. Подняв белые кустистые брови, он, наконец, развернулся, и на его лице проступило ещё больше пота и немного цвета. – Когда я узнал, что вы едете с нами, я подспудно ожидал новых приказов. Скажем так, совершенно иных приказов. В самый последний момент.

Арун ничего не сказал, никак не отреагировал, как и всегда. С самого восхода он периодически сжимал левой рукой приказ сына короля, а правой – поддельный приказ, написанный его любовницей.

Жизнь или смерть; верность или предательство. Он уже не знал, что из этого что.

За долгие годы службы он привык выполнять приказы Фарахи. После всех этих разговоров о свободе в детстве он наконец понял, что она его измотала и сделала несчастным. Несмотря на зачастую мрачный характер его работы и статус слуги Фарахи, последние пятнадцать лет были самыми счастливыми в его жизни. С Кикай – а также внутри себя – он обрёл некое подобие покоя, пусть и довольно хаотичного, возможно, такого же, какой испытывал Тамо на Бато. Он был могущественным, и его боялись, и впервые у него появился господин, достойный его талантов. Но теперь господин был мёртв.

Он сжимал письма, с каждым мгновением злясь всё больше, потому что не хотел брать на себя ответственность. Ему нужно было чёткое понимание будущего, гарантированное кем-то, кому он мог доверять, кто знал, как будет лучше. Ему нужны были приказы.

У Аруна было много талантов, но прорицание не входило в их число. Любой, кто полагался на него в этом деле, лишь демонстрировал свою некомпетентность.

Много лет назад он увидел жестокость людей пепла и их уникальность, чужеродность и впервые ощутил нечто вроде этнической преданности. Но лишь на короткое мгновение. Ведь в конечном счёте он был сыном Бато – дитём света и тени, чей божественный предок никогда бы не убоялся завоеваний или политики, касавшихся Пью. Арун всю свою жизнь бежал от родного дома, но при этом знал, что всегда может вернуться.

Адмирал продолжал разглагольствовать, ещё более красный, чем прежде, возможно, пытаясь за болтовнёй о путешествии скрыть неловкость от необходимости поддерживать напыщенный диалог.

– В любом случае, – сказал он, – мы можем взять на борт две тысячи пассажиров. Нам приказано отправляться прямиком в Кецру, и после пополнения припасов, если погода будет благоволить, мы окажемся там через несколько недель, коли Роа не взволнуется.

Арун не сказал ничего, что бы помогло адмиралу справиться с неловкостью. Правая рука легла на кинжал из голубоватого железа, как всегда пристёгнутого к боку – Рока подарил его много лет назад, и он так и не заржавел и даже практически не затупился. Прошли годы, прежде чем он увидел выгравированные на лезвии символы, которые становились заметными лишь при ярком освещении и были очень похожи на батонские буквы. Ещё через несколько лет он узнал, что аскоми используют похожие символы, зовут их рунами и складывают из них слова.

«Лиса в тенях» – гласила варварская надпись на клинке.

Почему-то он чувствовал, что это правильно. Арун провёл пальцем по кинжалу – одному из двух предметов, которые он ни за что не потеряет, двух предметов, в которых было столько смысла и значимости, что они его определяли, связывая с некой древней историей и недоступным смертным будущим. Он никогда не спрашивал Року о кинжале, даже не упоминал о нём. Да странный шаман и сам ничего не говорил.

– Это для меня чересчур, – вслух сказал Арун.

Адмирал вздрогнул и прочистил горло, выдавив в ответ какие-то звуки. Арун повернулся и увидел расширенные от страха глаза мужчины, которые смотрели на спрятанную руку Эки.

– Я здесь, чтобы вас защищать, адмирал. И всё. С вашего позволения я пойду вздремну. Пожалуйста, велите меня разбудить по прибытии.

Адмирал неуверенно моргнул, и Арун улыбнулся, взглянув на ожидавших позади морпехов: в их глазах застыл страх, но они были готовы атаковать, если придётся.

– Их бы не хватило, адмирал. Даже будь их втрое больше. Но будьте покойны – желай я вас убить, вы бы уже были мертвы. Я не желаю.

Махэн медлил с ответом, но страх хотя бы отчасти исчез из его глаз. Он задумался, принимая решение, и сказал:

– Я разбужу вас, когда мы причалим.

Арун вежливо поклонился адмиралу, затем морпехам и направился к своей койке.

Он мирно лежал, покачиваясь на волнах: приняв решение, он тем самым вернул себе покой. Арун вспомнил встречу с Фарахи много лет назад, когда он впервые признал в нём своего господина, в глубине души зная, что был избран и что никогда его не предаст. Тогда он отдался во власть Фарахи.

Он взял второй предмет, имевший значение, – запечатанный металлический футляр, как всегда пристёгнутый к его телу, содержащий пачку невскрытых писем; к нему прилагался список с событиями и получателями – последние приказы Короля-Чародея.

Арун вытащил список и в очередной раз его перечитал, как делал каждый день, зная, что по крайней мере одно из них должно быть доставлено в Аском в ближайшее время.

Господин, я тебя не понимаю, подумал он. Но я доведу дело до конца, как и обещал, каким бы этот конец ни был.

Глава 18

– Это безнадёжно.

Дала натянула поводья кобылы и подняла руку, приказывая процессии остановиться. Едущий впереди Айдэн осадил коня и обернулся. Его измученные воины и разведчики обмякли, словно размокшая кожа, и Дала взглянула на него в ответ, ожидая возражений. Но он лишь пожал плечами и спешился.

Вот уже трое суток они преследовали одно конное племя. Айдэн отправил разведчиков в качестве посыльных – первого прогнали, второй так и не вернулся. Теперь они оказались перед очередным заброшенным лагерем.

– По моим оценкам, две сотни лошадей. Может, больше. Воинов вдвое меньше, – сказал арбник.

Один из ближайших помощников Айдэна, старый вождь-изгой по имени Тахар, кивнул, и Айдэн нахмурился, сощурив глаза.

Дале