Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс
– Сегодня вечером… Мне нужна будет помощь, чтобы вернуться.
– Я не могу перейти в Смерть, Пенни. Об этом узнают.
Он придерживал меня, пока я забиралась в ванну и вставала на колени.
– Вернуться из библиотеки…
Тобиас покачал головой. Один из темных локонов выбился из-за уха. Он выглядел так, будто уже сдался.
– Гримуар?
Я кивнула.
– Если я использую завесу, чтобы добраться до восьмого этажа… – Я замолчала, поскольку в его взгляде промелькнул гнев. – Без тебя мне сюда не вернуться.
– Ладно, – процедил он сквозь зубы. – Встретимся на восьмом этаже. Не опаздывай. После рассвета я не смогу тебе помочь. Если ты облажаешься, то рискуешь разоблачить всех и вся.
– Не облажаюсь. Обещаю.
– Ловлю на слове.
Я выдавила улыбку и попыталась открыть флакон, но он был закручен слишком туго. Тобиас снял крышку, посмотрел за тем, как я выпила яд, и крепко взял меня за руку. Огонь проник глубоко во внутренности, но я повторила слова, раздвигающие завесу. Его голос присоединился к моему, и он принял на себя боль. Во всей полноте. Я хотела поблагодарить его, но не могла. Поэтому я закрыла глаза, освободила душу от рассыпавшегося в прах тела и шагнула сквозь дыру в завесе. Тобиас остался, чтобы убрать пепел от моего перехода.
– Ты опоздала, – рявкнул Малин, когда моя душа воплотилась в теле.
– Меня задержали, – ответила я, не удосужившись переодеться. Когда он попытался взять меня за руку, я отмахнулась от него. – Мир не вращается вокруг тебя.
Он развернулся, взмахнув фалдами, и большими шагами направился в пустыню, прочь от завесы. Мне пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отставать от него. Помня о том, как ограничено мое время, я попыталась начать свой доклад.
– Смотритель…
– Не здесь.
У него напряглись плечи. Темная парча смялась на мускулистой спине.
– Я переживал.
От его признания все негодование улетучилось. Я открыла рот, но так и не придумала, что сказать.
Мы шли молча. Каждые несколько шагов я переходила на бег, чтобы не отстать от него, пока позади нас не захлопнулась решетка. Холодные просторы Смерти остались запертыми за воротами.
Он остановился на тропинке и спросил:
– Может, ты хотела бы прогуляться?
– По саду?
– Да.
Он предложил мне руку и одарил натянутой улыбкой. Я приняла и то, и другое.
Я пожалею об этом. Может, не этим вечером, однако в глубине души что-то подсказывало мне: это худшая идея с тех пор, как я пробралась к вечному пламени Золоченых. И все же я взяла его руку.
Когда я прикоснулась пальцами к его ладони, он улыбнулся мне так, что это стоило любых предстоящих сожалений.
– Я ненадолго.
– Значит, прогулка будет небольшой.
В лесу за стеной из роз и переплетенных стеблей с шипами щебетали птицы. В воздухе раздавалось низкое жужжание насекомых. В этот летний полдень я рассказала ему об ужасе, охватившем меня на аудиенции у Смотрителя.
Малин молча выслушал мой рассказ. Он не смотрел на мой кристалл, не пытался ко мне прикоснуться или перебить меня. Он был само почтение, живое воплощение джентльменского поведения. Я почти захотела, чтобы он так себя не вел. Из головы не выходили воспоминания о прошлой ночи – о том, каким он был предупредительным, когда я была совершенно измотана и сломлена. Этой ночью он оказался таким же, а вовсе не холодным и саркастичным. Я ломала голову над тем, каким Малин был в действительности и когда надевал маску.
Он слушал так внимательно, что я рассказала даже больше, чем следовало. Сперва я хотела сообщить ему лишь о том, как Смотритель приказал мне исцелить его, но я отказалась и меня принудили практиковаться. Но в итоге рассказала и о том, как Золоченые изувечили заключенных сразу после исцеления, и о своей ненависти к Смотрителю, и о том, как из-за него моя семья распалась. Я рассказала ему, как убила свою кузину, каково было держать в руках ее жизнь и как мне стало страшно от того, что я превратилась в чудовище.
– Это не так, – тихо сказал Малин.
Он держал мою руку в своей, и от него исходила обнадеживающая уверенность.
– Ты хотела ее убить?
Я в ужасе покачала головой.
– Конечно нет! Я никого не хотела убивать!
– Тогда ты не чудовище, Пенни. В твоем рассказе им был Смотритель.
– Одно время я думала, что им был ты.
Я одарила его робкой улыбкой, сомневаясь, как он на это отреагирует. Однако он показался мне слегка удивленным.
– Я заставил тебя подписать отказ от собственной души, и ты все равно не считаешь меня чудовищем?
– Уже нет. И давай уже договоримся: ты не заставлял меня, а предоставил мне выбор. И я выбрала сестру. Я бы сделала то же самое, если бы она в этом нуждалась, и в гораздо более худших обстоятельствах, чем те, в которых мы оказались.
Я сжала его руку, а он сжал мою в ответ. Высказать все это вслух стало для меня облегчением, и Малин, кажется, понимал это всей душой.
– Смотритель не оставил мне выбора. Он заставил меня убить. И я намерена убить его.
Прикусив губу, я осознала смысл того, что и кому я только что сказала.
Мы остановились у розового куста, усыпанного разноцветными бутонами, – обещание жизни в Смерти. Малин провел рукой по темным взлохмаченным волосам и, взъерошив их во все стороны, посмотрел на меня.
– Тебе его не убить.
– Еще как убить, – прошептала я.
Пальцы Малина повисли в воздухе над моим призрачным кристаллом, и я замерла. Он провел по линии ключицы; плечом я почувствовала прохладу его ладони. Еще немного, и я ощутила бы на коже прикосновение его пальцев… Еще чуть-чуть.
Мы встретились взглядами. От него было глаз не отвести.
«Позволь мне остаться. Защити меня».
Глубоко в его груди раздался какой-то тихий шум. Я слишком боялась заговорить: вдруг я скажу еще что-то такое, о чем пожалею. У меня оборвалось дыхание.
Вдруг он отдернул руку и как ни в чем не бывало вернулся к прогулке.
Ничего и не произошло.
Но сердце у меня колотилось, под кожей заметно бился пульс. А когда я посмотрела на Малина, то заметила на одной щеке легкий намек на улыбку.
Когда он заговорил, его голос был таким тихим, задумчивым и ласковым, что совершенно не вязался со столь непомерно внушительной фигурой.
– Ты по ним скучаешь? По своим родным?
Я попыталась пожать плечами. Не вышло. Срывающимся голосом я ответила:
– Я же ведьма. Без ковена
