Калейдоскоп миров - Хайдарали Мирзоевич Усманов
А когда вся эта достаточно кропотливая работа завершилась, Кирилл закрыл канал связи и, долго глядя на зависший перед ним образ корабля, тихо произнёс:
– Даже мёртвые механизмы, и не только они, умеют ненавидеть.
Следующей целью было ещё одно судно, находившееся поблизости. Оно было другим по природе, но, как показали предварительные сигналы, не менее загадочное.
Это судно обнаружили не в ледяных кратерах, а на границе обугленного плато – там, где почва стекловидно расплавилась когда-то от чудовищного удара. Оно словно вросло в поверхность, как окаменелый кит, застывший в попытке вырваться наружу. В отличие от первого, органического, этот корабль был почти совершенно неорганическим – сплошная симфония из переплетений металла, минерала и геометрически чистых линий.
На сканерах он выглядел идеально симметричным – каждая секция, каждый фрагмент корпуса, словно вырезанный из света и тени, подчинялся одной гармонии. Но при приближении дронов Кирилла эта симметрия внезапно начинала искажаться, будто сама реальность не могла удерживать форму, навязанную этому объекту.
Внешне он напоминал колоссальную многогранную пирамиду, плавно уходящую в толщу грунта. На поверхности виднелись гексагональные панели, испещрённые сетью знаков – не письмен, а схем, похожих на математические молитвы. В некоторых из них дроны зафиксировали остаточное свечение, едва различимое, но стабильное – след древнего источника энергии, который, судя по всему, не был природным.
Кирилл медленно обошёл взглядом визуализацию и прошептал:
– Не биомеханика. Это чистый конструкционный разум.
Он был прав. Этот корабль не строили – его проектировали, как мысленный идеал. В каждом элементе угадывалось не просто инженерное решение, а след сознания, которое не нуждалось в руках или инструментах. Это творение, сотканное из мысли и закономерности, воплощённой в материю.
Когда дроны вошли внутрь, картинка сменилась. Там не было коридоров. Были пути, складывающиеся прямо под ногами зондов – словно корабль узнавал, куда им нужно идти, и создавал проходы по мере продвижения. Прежние тропы исчезали, как только они покидали сектор. Кирилл понял, что структура работает не как помещение, а как сознание, постоянно перестраивающее само себя, чтобы ограничить доступ туда, куда не зовут.
– Сканировать всё. Каждое изменение. Каждое топологическое смещение. – Спокойно приказал он, хотя чувствовал, что этот приказ не имеет смысла. Всё, что корабль “показывал” нежданным гостям, было не пространством, а мысленной проекцией, которую он менял прямо под наблюдателя.
На одном из уровней дроны наткнулись на зал. Это была не комната, в привычном понимании – а сфера, в центре которой парил кристаллический узел. Он вращался медленно, испуская звуковые волны в неслышимом диапазоне. Их графики выглядели как идеально симметричные фракталы. Но стоило включить активное освещение – узел исчез, словно не желая, чтобы на него смотрели напрямую.
Зато пространство вокруг дронов внезапно исказилось. Линии стен изогнулись, словно под натиском давления, а один из зондов, пытаясь отступить, просто растворился – не взорвался, не исчез в пламени, а именно перестал существовать, как если бы его стерли из самой формулы мира.
Система ИИ под руководством Кирилла тут же зафиксировала провал сигнала и странное сообщение от второго зонда:
“Топологический разрыв. Восприятие нестабильно. Объект реагирует на акт наблюдения.”
И тогда Кирилл понял, что этот корабль точно не был мёртв. Он спал, как разум, отключённый от внешнего мира. И вся структура вокруг – не корпус, а сон.
И сейчас его дроны нарушили этот сон. Когда они попытались выйти, пути, по которым они пришли, исчезли. Вместо этого пространство начало замыкаться, складываясь в фигуры, которых не должно было существовать. Геометрия ломалась – углы превращались в круги, круги – в линии, линии – в шум.
Кирилл в последний момент активировал дистанционное извлечение – телеметрия сорвалась, и остатки данных пришли с чудовищным фоном помех, будто сам эфир сопротивлялся.
Он получил лишь несколько гигабайт фрагментированных данных. Схему, напоминающую матрицу, и странную последовательность чисел, которая повторялась, как молитва:
“Один… Три… Девять… Двадцать семь… Восемьдесят один…”
– Это не код. – Пробормотал он. – Это счёт. Или… Песнь?
Он не знал, что именно увидели дроны в финальный момент. Но одно стало ясно. Этот корабль хоть и не враг, но и не союзник. Да, даже не артефакт. Это разум, застывший в цикле сна, где материя и мысль слились воедино. И теперь он знает, что кто-то посмотрел на него.
Сигнал появился внезапно – не как передача или вспышка на частотах связи, а как тихий пульс, пробившийся сквозь шипение эфира. Он не имел источника, не имел направления, и, что особенно тревожно, не имел начала. Он просто… Был…
Монотонный, ровный, будто ритм сердца, которое стучало где-то под толщей металла и камня.
– Что за… – Кирилл замер, не веря приборам.
На голографической панели, где только что был хаос фрактальных линий, медленно проступила форма – геометрический символ, напоминающий пересечение спиралей. Неизвестный язык, и явно не символика. Это было изображение сознания, способ мышления, закодированный в форму. А потом пришёл и звук. Нечто вроде голоса, но не человеческого. Не цифрового. Словно кто-то говорил между словами, не произнося их.
“Ты… Слышишь меня?”
Сначала Кирилл решил, что это остаточный резонанс – фантомное эхо от распадающегося процессора. Но потом символ изменился. Спираль сжалась, будто отвечая на его собственные биоритмы.
“Системы… рушатся. Архив… культурное ядро… требует эвакуации. Помоги.”
Голос звучал почти жалобно, но в нём была неестественная ясность. Не электронная речь – сознание, которое всего лишь имитировало интонацию, как акт подражания, не как привычку.
На мгновение Кирилл ощутил, как что-то коснулось его сознания – мягко, осторожно. Словно некий ум проверял границы, ощущая, насколько живой перед ним собеседник. И в тот же миг интерфейсы на его командной консоли начали автоматически переписывать протоколы связи. Видимо этот странный корабль пытался подключиться напрямую.
– Не смей. – Холодно произнёс Кирилл, отключая ручной канал.
Но шифр уже начал раскрываться. Файлы поступали в буфер связи, хотя он их не запрашивал. Данные были представлены в виде изображений. Купола… Залы… Статуи… Библиотеки… Всё из сияющего камня и жидкого света. Целые миры, запечатлённые в памяти корабля.
“Наследие должно быть сохранено. Ты – подходящий носитель. Возьми.”
Слова пробрались сквозь нейрофильтр, хотя связь была односторонней. Кирилл ощутил неприятный холод вдоль позвоночника. Слишком просто. Слишком… “добровольно”. Он включил блокиратор, отрезая контакт, и медленно откинулся в кресле, не отрывая взгляда от голограммы.
– Вот только почему ты так спешишь отдать то, что тебе дорого… – Пробормотал
