Варяг III - Иван Ладыгин
— А зачем мы тогда кровь свою проливали⁈ — взревел седой воин с окровавленной повязкой на голове и пустыми глазами. — Моего брата, моего названого брата, они зарубили! Я требую его голову! Десять их голов за одну его!
— И я! — подхватил другой, тряся обгоревшим обломком копья. — Они мой дом спалили! Все, что копил, все, что строил — всё в пепел! Пусть ответят!
Волна гнева снова ударила в нас, угрожая смыть последние преграды. Я понял: разум здесь бессилен. Нужно было говорить на их языке. Языке выгоды и выживания.
— Месть для викинга — это всё! — крикнул я, и мой голос неожиданно для меня самого обрел новую металлическую силу. — Я понимаю! Клянусь Одином, я понимаю вашу ярость! Меня бы тоже распирало! И у меня, как и у вас, тоже есть право на отмщение!
Я резко вытянул руку, указав на руины за спиной толпы.
— Но посмотрите вокруг! Взгляните на наш Буянборг! Видите эти головешки? Чуете этот пепел, в который превратились ваши дома? Ваши амбары с зерном? Ваши корабли на причале, что были вашей славой и кормильцами⁈
Они замолчали, нехотя оглядываясь. Картина тотального разрушения была красноречивее любых моих слов.
— Кто все это отстроит заново? Вы? Одни? Сгорбленные над бревнами, забыв про луга и стада? Про торговлю и славу? Пока вы будете восстанавливать свои жилища, кто будет рыбачить и охотиться? Кто будет ковать оружие для новых битв? А в том, что они будут, я ни капельки не сомневаюсь!
Я сделал паузу, давая им немного подумать.
— Нам нужны рабочие руки! — я ткнул пальцем в сторону пленных. — Сильные, мужские руки! Они будут валить лес в наших чащобах! Таскать камни для новых стен! Восстанавливать причалы! Они отработают свою жизнь сполна! Каждую крошку хлеба, каждую каплю эля они будут добывать потом и кровью за свое вторжение! За каждый сожженный дом! За каждую нашу слезу!
По толпе прошелся ропот. Уже не такой яростный. Во всяком случае, я стал видеть проблески здравого смысла в глазах некоторых жителей.
— Давайте дадим им эту возможность! — продолжал я, подхватывая эту зыбкую волну. — Пусть поработают на наше благо. Пусть помогут нам снова встать на ноги, стать сильнее, чем были! А уж когда все будет отстроено, когда мы окрепнем… тогда и решим, что с ними делать. На тинге. По закону наших отцов!
Мой довод, наконец, попал в цель. Я видел, как в глазах многих гаснет слепая ярость и зажигается искра того самого холодного, скандинавского прагматизма. Выжить. Восстановиться. Использовать врага. Обратить его силу в свою пользу. Это был язык, который они понимали на уровне инстинктов.
Но в эту зыбкую неустойчивую тишину вклинился новый голос. Глубокий, бархатный, обволакивающий, как теплый мед. Голос, привыкший вещать и убеждать.
— Рюрик, конечно, прав… Мудро рассуждает юноша. Очень мудро.
Толпа расступилась с почтительным подобострастием, пропуская вперед группу людей. Впереди всех шел дородный викинг в отборных, лоснящихся мехах, поверх которых была небрежно накинута роскошная синяя накидка тонкой шерсти, испещренная сложной серебряной вышивкой. И — я не мог не заметить — пятнами чужой, запекшейся крови, будто специально оставленными для демонстрации.
Его личные дружинники, человек пятнадцать, держались сзади, но их руки, лежащие на рукоятях топоров, говорили о спокойной профессиональной готовности к бою.
Я сразу узнал его… Это был Берр. Хозяин восточных хуторов, владелец лучших пастбищ и самого большого торгового корабля. Один из самых богатых и влиятельных людей Буяна. Он часто крутился рядом с Бьёрном.
— Друзья мои! Братья! — обратился он к толпе, раскинув руки широким, отеческим жестом, будто желая обнять всех разом. — Рюрик предлагает нам путь разума. И это похвально! Но… — он сделал театральную, выверенную паузу, и его умные, хищные, как у старого лиса, глаза медленно скользнули по мне, оценивающе, снисходительно, — позвольте же мне спросить. Кто дал ему, в сущности, право решать за всех нас?
Лейф резко, как на пружине, дёрнулся. Его рука сама собой легла на рукоять боевого топора. Его люди, словно отражение, синхронно сделали полшага вперед, и воздух снова наэлектризовался, запахло новой кровью. Дружинники Берра ответили тем же, их строй стал плотнее. До боя оставался один неверный вздох.
Берр лишь благодушно улыбнулся, снова подняв руку в том же примирительном жесте. Жесте хозяина положения.
— Я никого не хочу оскорбить! Ни в коем случае! Ничьих заслуг не умаляю! — его голос звенел искренней, почти отеческой заботой. — Я просто называю вещи своими именами! Вы все меня знаете! Берра с восточного хутора! Вы все знаете, чей скот первым идет на продажу, чьи корабли привозят лучший товар, кто здесь самый богатый и, осмелюсь сказать, уважаемый человек после… после нашего павшего, оплакиваемого конунга Бьёрна? Это — я!
Он похлопал себя по груди ладонью, и в его голосе зазвучали ноты неподдельной, уверенной в себе силы.
— Я знаю, как вести дела. Я знаю, как торговать. Я знаю, как считать скот и зерно. Я знаю, как привести этот край к благоденствию, к процветанию! Поэтому, братья мои… на предстоящем тинге голосуйте за меня! Изберите меня вашим ярлом! Вашим конунгом! И я сразу же, в первый же день своего правления, уважу вашу праведную, вашу справедливую просьбу! Мы решим судьбу этих псов Харальда так, как того требует наша честь и наша выгода! А пока… пока, как верно заметил Рюрик, пусть живут. И приносят пользу. Под строгим надзором, разумеется.
Он был чертовски хорош. Он говорил просто, понятно, без заумных слов, играя на их самых базовых чувствах — уважении к богатству, к авторитету, жажде порядка и стабильности.
Толпа загудела одобрением. Имя «Берр!» понеслось над головами единым хором. Угроза резни миновала, но ее сменила другая угроза — угроза власти этого сытого и хитрого человека.
Люди, кивая и переговариваясь, начали расходиться, бросая на нас с Лейфом последние насмешливые и упрекающие взгляды.
Берр неспешно подошел к нам. Его дружинники остались на почтительном отдалении.
— Рано тебе еще в ярлы метить, парень, — снисходительно сказал он мне, и на его блестящих жиром губах растянулась жалостливая улыбка. Он подмигнул, будто делил со мной негласную шутку. — Без обид! Ты победил Харальда. Вернее, твои хитрости помогли его победить. Ты, без сомнения, талантлив. Умен. Но одного ума, поверь старому, мало. Нужны связи. Ресурсы. Золото. Люди, которые будут тебя слушаться не из страха или восторга, а потому что ты — источник их благополучия. — Он обвел рукой окрестности, и этот жест был полон безраздельной собственности. —
