Военный инженер товарища Сталина 3 - Анджей Б.

И вот, наконец, последние проблески разума: его оболочка у берега озера. Зеленый туман. Орда Чингисхана. Монгол на коне. Подводный монстр глубин. Цапля, лягушки. Барокамера. Всполох сияния. Автомат самописца. Небытие и…

Открытие глаз. Жажда. Слепящий неоновый свет.

— С прибытием! — кто-то трясет его за плечо.

— Игорь! Привет!

Извлекают тело из капсулы. Отключают присоски электродов. Самописец отсчитывает секунды в обратном порядке. Все мелькает как в том детском калейдоскопе. Дают в руки сифон с прохладной водой. Губы пилота с жадностью припадают к живительной влаге. Только теперь, вдоволь напившись, он начинает крутить головой.

Черт побери — знакомый экран, знакомые стены. А вот и лицо. Где-то он его уже видел.

— Привет путешественнику! — склонился над ним Степан Сергеевич, главный руководитель Института технических разработок. — С прибытием, говорю, чертяка такой! Мы тебя искали по всем измерениям.

Игорь сел на кушетке. Обступили вокруг. Много белых халатов. Кто-то сунул в руку чашку горячего кофе. Накинули одеяло на плечи.

— Как самочувствие? — Степан Сергеевич щупал пульс, сверялся с датчиками. — Пока можешь молчать. Приходи в себя. А я расскажу.

Старший научный сотрудник принялся рассказывать, как они всем Институтом ловили его, Игоря-летчика, по разным эпохам. Ловили, но безуспешно. Автоматика барокамеры с самого начала дала непростительный сбой, как это, впрочем, бывало и раньше.

Игорь пил кофе, озирался, приходил в себя и, собственно, слушал.

— Понимаешь? — горячился глава Института. — Мы закинули твой саркофаг, чтобы его автоматика нашла вектор модуляции нашего Александра. Ну, ты помнишь, инженера-конструктора из нашего времени. Ты встречался с ним один раз на Курской дуге — сам рассказывал. По расчетам моих аналитиков, если бы барокамера доставила тебя именно в тот день Курской битвы сорок третьего года, откуда она тебя забрала вместо нашего Саши, то его вектор модуляции должен был притянуться как бы магнитом к твоему вектору. Прошлый раз я тебе объяснял. Помнишь?

Летчик кивнул.

— И вот на тебе! Очередной сбой. Когда твоя барокамера швырнула капсулу времени в восемнадцатый век, наши сотрудники поняли, что она снова пошла гулять по эпохам. Сканировала датчиками обнаружение вектора Саши. Пока все ясно? Я тебе объясняю, почему ты оказался там-то и там-то, вместо Курской дуги.

Игорь вторично кивнул, прижимая к губам чашку с кофе. В глазах прояснилось. Мелькавшие картины эпох покинули мозг. Он начинал кое-что улавливать из рассказа Степана Сергеевича.

— И вот, когда мы обнаружили тебя во временах Наполеона, автоматика капсулы снова дала сбой. Дубликат саркофага, отправленный нами за тобой, чтобы вернуть назад, не успел застать тебя там буквально за секунду, как ты растворился в пустоте. Дублирующий саркофаг успел запечатлеть только твоего француза Мишеля, погибшего в лесу от ядра партизан генерала Платова.

— А дальше? — впервые выдавил из себя старший лейтенант. Стоящие вокруг сотрудники облегченно выдохнули. Разговаривает — значит, все в порядке: кризис переброски прошел.

— Дальше мы гонялись за тобой по всем эпохам. Не успели пересечься в годах правления Екатерины Второй. Барокамера ускользнула от нас, отправившись искать вектор Александра по другим столетиям. Так ты попал в век двенадцатый — век Древней Руси. И в Императорский Рим. Потом тебя швырнуло к неандертальцам в Ледниковый период. Затем вообще к черту на кулички — в мезозойскую эру. Мы тут все обомлели, когда автоматика самописца показала нам, что тебя забросило к самим динозаврам! — хлопнул он по плечу. — Особенно, когда на тебя напала гигантская сколопендра.

— Понимаю. А дальше? Мне показалось, что во времена Революции и последнего перемещения в правление Чингисхана, там был уже не сам я. Там был мой фантом.

— Как хочешь это назови. Раздвоением личности, или просто банальным порталом, скажем… — глава Института лукаво прищурился, — скажем, отлетанием души. Твое тело оставалось в капсуле барокамеры замороженным, а червоточина времени бросала в эпохи твое подсознание. Для обитателей тех эпох ты был недоступен. Невидим. Но сам мог ощущать, видеть все, что там происходило в момент твоей переброски.

Игорь задумался:

— В той Революции, где я побывал, большевиками руководит не Ленин. Великий Октябрь свершил Калинин.

— Все верно. Эволюция пошла другим витком развития. Благодаря Александру, который остался вместо тебя в твоем времени, история сделала скачок в совершенно ином направлении. Но… ты, впрочем, не физик, вряд ли поймешь мои объяснения. Скажу одно, чтобы ты уяснил хотя бы суть. Помнишь зеленый туман над озером, где стоял лагерь Чингисхана? Тебя занесло туда барокамерой.

— Так я вроде как раз сейчас оттуда.

— Вот именно! Нам удалось! Понимаешь! Мы настигли твой саркофаг, когда он уже собирался швырнуть твое тело в какую-то новую эпоху.

— Куда?

— А черт его знает. Самописец показывает, что барокамера могла искать вектор Александра и во времена правления, скажем, Александра Македонского. Или искала бы модуляцию нашего инженера где-нибудь у Ивана Грозного. А может, чем черт не шутит, автоматика сканировала бы эпоху, когда распяли Христа. Она непредсказуема.

Степан Сергеевич поднялся, похлопав вернувшегося путешественника по плечу.

— Но, повторяю, нам удалось, наконец-то, захватить тебя в последнем прыжке барокамеры. Тот зеленый туман — наша последняя разработка Института. Фигурально выражаясь, он позволил нам притянуть магнитом твой саркофаг. Мы успели. Иначе, тебя бы опять швырнуло за горизонты событий — в жерло черной дыры. Теперь дело техники. Ты вернулся хоть и не в свой сорок третий год, но зато к нам назад. А это уже победа.

Игорь откашлялся. Он понял все. Сознание вернулось, а вместе с ним и реальность. Он снова в двадцать первом веке. Снова в стенах той лаборатории, из стен которой его отправляли в свой собственный тысяча девятьсот сорок третий год.

— С этим все ясно, — слабый голос еще выдавал его переброску. — А дальше-то что? Я ведь так по-прежнему и не попал в свое время. Сколько я тут отсутствовал?

— Ровно пять дней. Твой организм истощен. Все пять дней мы носились за тобой по эпохам. Сейчас отдыхай. Два — три дня тебе на восстановление сил.

— А потом?

— Если согласишься, попытаемся заново бросить тебя сквозь пространства в твой год. В разгар событий на Курской дуге.

— И снова автоматика даст сбой? И меня по-прежнему будет швырять по задворкам истории Земли?

— На этот раз мы позаботимся, чтобы автоматика сработала на вектор Александра. За эти пять дней, что