Суворовец. Том 3 - Анна Наумова
— Пойдем, пойдем! — поторопил я его. — Хорош булки мять! У меня увал не резиновый.
Настя сегодня опять укатила в Рязань со своими родственниками. Поэтому я был «холостой». Но тратить всю вторую половину увала на воспитание подрастающего поколения, конечно, не хотелось.
«Буба» еще раз грустно посмотрел на меня, а потом покорно вздохнул и принялся шнуровать свои трехрублевые кеды.
— Андрей… — промямлил он. — Я… это… не могу… Уходить уже надо.
Тут что-то звякнуло.
Не успел я увидеть, что это, как еще секунду назад вялый Колька метнулся, подобрал упавший предмет и спрятал его в карман.
— А ну дай! — скомандовал я.
— Чего? — «Буба», выпрямившись, прикинулся валенком.
— Чего-чего? Топор через плечо! — я уже потихоньку начал терять терпение. — Ну давай, показывай.
«Буба» вздохнул, сунул руку в карман и протянул мне… обычный перочинный нож.
Ничего особенного. Такой нож был в кармане у почти каждого мальчишки. Нож всегда нужен. Подрезать что-нибудь. Рогатку смастерить. В «ножички» с пацанами порубиться. Карандаш опять же поточить. В общем, вещь незаменимая.
Но что-то мне подсказывало, что «Буба» не просто в «ножички» сегодня собрался пластаться.
— А в другом кармане что? — поинтересовался я, больше для проформы. — Доставай, доставай! Да не бойся, если куришь, мамке не скажу!
Колька снова вздохнул и покорно вытащил на свет… пачку красных десятирублевок!
Ого! Откуда у такого мелкого целый полтинник? Вряд ли мама на мороженое «Лакомка» и поход в кино дала!
— А ну рассказывай! — потребовал я.
— Чего? — юный сосед снова попытался включить «дурочку».
Пришлось применить старый способ.
— Так! — строго сказал я. — Увал не резиновый, еще раз тебе говорю. Считаю до трех, два пропускаю. Раз…
«Два» говорить не пришлось. Колька помолчал, помолчал, да и раскололся.
* * *
— Значит, проигрался! — подытожил я.
Мы сидели у Кольки на кухне. И ножик, и деньги лежали на столе.
Разговор был долгий. Я уже смирился с тем, что вторую половину увала проведу тут, а не в кино.
Дело было серьезное. В пятьдесят восьмую квартиру я наведался вовремя.
— Угу! — с горечью кивнул «Буба».
История, которую поведал мне сосед, была вроде бы проста. Подвергнутый дворовому остракизму Колька от нечего делать стал просто слоняться по городу. Слонялся, слонялся, и как-то само собой вышло, что ушел довольно далеко от дома. Поняв, что бродить ему уже надоело, он решил пару минут посидеть на ближайшей лавочке, а потом двинуть в кино. В кармане у него лежали пять рублей, выданные мамой по какому-то праздничному поводу.
Однако все вышло совершенно по-другому.
— Эй, пацан! — окликнули его. — Чего киснешь?
Колька обернулся.
Недалеко от него на лавочке сидела пара разбитных ребят.
— Чего грустный такой? — весело спросил один из них. — Не грусти, морщины будут. Девки любить не станут!
Колька опасливо встал и потрусил к метро. Со «старшаками» он предпочитал не связываться, а с гопотой — тем более. Из всего двора я был единственным «старшаком», с которым пацаны помладше не боялись общаться.
— Да погоди, паря! Погоди! — окликнули его снова, довольно доброжелательно. — Ну не боись! Пошутили мы! Да не тронем. Подь сюды!
Настроение у Кольки было гаже некуда. И все от того, что он теперь везде шарахался один. Братьев и сестер у «Бубы» не было. Девчонкой он в силу возраста пока не обзавелся. «Свои» во дворе объявили ему молчаливый бойкот. «Старшаки» такого, как Колька, в свою компанию, разумеется, не звали. А с «малыми», которые еще вчера в «классики» прыгали и сопли о коротенькие штанишки вытирали, ему было неинтересно.
И «Буба» пошел, сам не зная, зачем.
— Ну вот и лады! — улыбнувшись щербатым ртом, кивнул один из гопников. — Вот и молодца! Мы не страшные! Хочешь, пивка хлебни!
И он щедро протянул парню трехлитровую банку.
— У нас и закусь имеется! — второй пацан пододвинул Кольке бутер. — Да не дрожи так! Хочешь, можем, в картишки зарубиться? Ну? Авось фартанет, и повеселеешь! Держи хвост пистолетом!
А всего через пару часов плохого настроения у Кольки как не бывало.
Пацаны оказались вовсе не страшными. Матерились чуток, конечно, не без этого. Зато угостили дворового изгнанника пивком, покормили бутерами и даже сыграли в ним в карты. Как со взрослым!
— И ты, конечно же, выиграл? — догадался я.
— Угу… — мрачно кивнул Колька. — Еще два рубля! А через день — еще пять! Я так радовался!…
Все по классике. Фору дали новичку. Чтобы бдительность, так сказать, ослабить. Поймали на крючок юного глупого карасика.
Теперь у «Бубы» появились новые друзья. Точнее, он так думал. Почти каждый день после школы пацаненок бежал к своим «приятелям». Там было хорошо и очень весело. Новые «друзья» не крутили никакое солнышко. Они пели песни под гитару, играли в карты и терли серьезные темы «за жизнь». Как настоящие мужики.
А еще… А еще давали юному «другу» выпить. Но строго следили, чтобы не больше полстакана винца.
— Маловат ты еще! — с «отеческой» заботой говорил старший из компании. — Вот подрасти сначала. А потом будешь, как мы. Ну что, в «буру»?
— В «буру»! — охотно соглашался Колька, которому и полстакана хватало за глаза. — А потом споем?
«Пруха», как я и ожидал, закончилась уже через несколько дней. Гопота, видимо, решила, что юный «друг» достаточно прикормлен. Сначала они, само собой, дали ему фору. А потом решили, что пора начинать «доить».
Конфетно-букетный период завершился. Колька начал проигрывать.
Тоже поначалу немного… Рублик. Потом два. Потом пять.
Колька и сам не заметил, как залез в копилку и выгреб всю мелочь, которую копил.
— Можно отыграться? — спрашивал он, робко переминаясь с ноги на ногу.
— А то! — радушно соглашался старший и хлопал юного «друга» по плечу. — Садись, малой! Давай в «буру», как ты любишь!
А вскоре юный игрок в буру оказался должен… целых пятьдесят рублей!
— Я… это… — Колька неожиданно разрыдался. — Оно… само… я думал, отыграюсь!
Я вздохнул. Даже не стал втирать юному приятелю извечное: «Мужики не плачут!». Плачут. И еще как! Просто не показывают. И он пусть плачет, коли так хочется. Я никому не скажу.
Типичная ошибка лудомана — надежда на справедливость. Мол, если проиграл, то обязательно отыграюсь. Не может же быть по-другому!
