Суворовец. Том 3 - Анна Наумова

— Да в коромысле! — воскликнул Валерий Игнатьевич. — Бухгалтершу, матушку Витькиного приятеля, тоже там грабанули, недалеко. И пацана, который в магазин за фотоаппаратом собрался… Я ж рассказывал.

— А остальных? — живо уточнил я. — На остальных там же напали?

В голове всплыла привычная картинка. Когда я работал в отделе, мы с мужиками помечали на карте «особо интересные места». Те, в которых совершались преступления. Втыкали обычные кнопки и смотрели, гадали — будет ли какая закономерность.

Вот и сейчас у меня в голове складывалась карта. Дядька Дорохина называл районы, в которых совершались нападения, а я то благодаря то ли своему большому опыту, то ли чуйке сразу понял: — все взаимосвязано…

— А остальных поодаль, — вертя в руках папиросу, мрачно цыкнул зубом Витькин дядька. — Но в том же районе. И ты представляешь, к одной тоже наведались… Где-то через недельку. Я этой дурочке говорил, как и ты своим: «Поменяй замки, поменяй замки!». Так нет же. Вынесли телек средь бела дня, пока она на работе была. Хорошо хоть дома никого не оказалось: бабка внучка в секцию повела. А так бы… — Дорохин махнул рукой, изображая удар чем-то тяжелым — и все.

— И что, дядь Валер? Никого так и не нашли?

Надувшийся пива Витька благодушно развалился на потертом диванчике.

— В том-то и дело, что никого! — дядька Дорохина расстроенно хлопнул рукой по столу, да так сильно, что чуть не опрокинул бутылку открытой «Столичной». — Вот зараза! И как же не к месту все это! Олимпиада на носу. Таксистов — и тех пристрожили.

— Угу… — заметил Витька. — Батя Игорька расстроился жутко. Он-то раньше постоянно левачил. По ночам на своей старенькой «бомбил». Какой-никакой приработок. А теперь все, прикрыли лавочку.

— Гадство… — мрачно констатировал Валерий Игнатьевич. — Одно слово: гадство. Если не сцапаем этих ублюдков в ближайшее время, напихают нам по самое «не хочу»…

— Говорю тебе, Валерка! — снова набивая трубку табачком, заметил старый полковник. — Есть у них осведомители. Шестерки то бишь. Тягают сумки у те, кто ворон считают. И относят, куда надо. Сами-то по квартирам шерстить боятся. А еще, Валерка, я тебе зуб свой даю, один из немногих оставшихся — грабанули Андрюшкину девчонку и других не просто так, а по наводке. Ну не бывает так, чтоб десять раз совпало. И в одном и том же месте. А писульку эту, — он взял со стола клочок бумажки с адресом, — лучше бы забрать… Ты, паря, не против?

— Нет, конечно! — с готовностью отозвался я. — Берите, если нужно. — И спохватился, посмотрев на часы: — Бежать мне пора!

Уходя тем вечером от Дорохиных, я, с одной стороны, пребывал в отличном настроении. Еще бы! Встретился с давним другом и сослуживцем. Да и родню его навестил. С другой — в городе продолжала орудовать банда, несмотря на всю бдительность милиции, перед которой стояла серьезная задача искоренить преступность перед Олимпиадой-80.

Кажется, разгадка где-то рядом.

Только я пока не понимал, где.

* * *

Перед тем, как наведаться в училище, я заглянул домой. Так, по мелочи — взять еще пару купюр из честно заработанного трудового дохода и поесть бабушкиного борща. Холостяцкий харч, которым меня потчевали Дорохины, конечно дело хорошее, но с едой, приготовленной заботливыми женскими руками, не сравнится.

А еще я дал одно обещание. И должен был его выполнить.

— Привет! — окликнули меня, когда я подходил к парадной.

Я обернулся.

Снова-здорово. На скамеечке сидел отец. Вид у него был такой же, как и в прошлый раз — при параде и с букетом гвоздик.

— И тебе не хворать! — хмуро кивнул я и хотел было пройти дальше, но отец жестом руки попросил меня остановиться.

Вид у него был такой жалкий, что я не посмел пройти мимо.

— Слушай… — батя, точно нашкодивший первоклассник, не смел поднять на меня глаза. — Андрей… Я тут домой зайти хотел, а там…

— Ой! А что там? — деланно удивился я.

— Так это… — отец мялся. — Ключи не подходят.

— Верно! — кивнул я. — Мы замки поменяли.

— Как это? — захлопал глазами отец.

На мгновение мне его даже стало жалко. Но только на мгновение.

Потому что батя, нахмурившись, вдруг поднялся со скамейки и шагнул ко мне:

— Это по какому такому праву? Квартира наша!

— Наша с Уралмаша! — с ходу отбрил я все попытки предъявить права. — В квартире прописаны я, мама и бабушка. А ты до сих пор в коммуналке на Кирова числишься. Вот туда и иди! Там у тебя комната!

У отца и впрямь имелась небольшая комната в коммуналке на улице Кирова (теперь — Мясницкой). В большой-большой коммуналке на пятнадцать семей. Расселят ее только в далеких двухтысячных.

— Так это! — батя, встретив отпор, мигом растерял свой пыл. — Я ж ее студенту сдал…

— Пусть твой студент в общагу переезжает! — я пожал плечами. — Делов-то! Бывай!

И, пригнувшись, чтобы не задеть косяк, скрылся в подъезде.

Встреча с батей, конечно, омрачила мне настроение, но ненадолго. Пара тарелок борща с пампушками и зеленью мигом вернули мне радость к жизни. Когда я снова вышел во двор, на скамейке уже никого не было.

Зря отец пасется у нашего подъезда со своими гвоздичками. Я был твердо уверен, что ему ничего не обломится. Мама у меня, конечно, женщина добрая и очень-очень любящая. Но если что уж решила — все, кремень!

А вот кое-кому, кажись, должно сегодня обломится. Если он, конечно, окажется дома и не забыл о нашем уговоре.

* * *

— При-и-вет! — удивленно сказал он, открыв после второго звонка обшарпанную дверь пятьдесят восьмой квартиры.

Мой младший дворовый знакомый по кличке «Буба» был дома.

— И тебе не хворать! — кивнул я. — Что, уже готов идти?

— Куда идти? — захлопал глазенками мелкий.

Интересно девки пляшут! Неужели он сам не помнит о моем обещании научить его подтягиваться на перекладине? Небось забыл! А я помню!

— Что, турник-мен? — поддел его я. — Уже больше не хочешь «солнышко» крутить?

В глазах Кольки промелькнул проблеск сознания.

— А… «солнышко»… — протянул он, без особого,