Атаман - Алексей Викторович Вязовский

Священный город индусов должен от него ломиться. Но согласится ли Платов на его разграбление, хотя правитель Бенареса держал сторону британцев? Тут можно оскорбить очень многих верующих в Индии. Вопрос, конечно, непростой, но мне-то как быть? С каждым днем отрядная казна будет все больше нуждаться в пополнении.

«Да, Петр Василич… — упрекнул я себя. — Не успел атаманом стать, как сразу о походе за зипунами начал думать. Вот оно — порочное влияние Востока! А еще называл себя цивилизованным человеком!»

* * *

Калькутта, Форт-Уильям, канун Рождества 1801 года.

Командер-ин-чиф, генерал-лейтенант Джерард Лейк страдал от диареи. В этом не было ничего позорного или исключительного — мало кто из офицеров королевской армии, отправленных в Индию, избежал этого недуга. Среди колонистов и худшее случались, но это обстоятельство не делало главнокомандующего счастливее. Когда из задницы льет, как из дырявого ведра, а тебе предстоит многодневный поход — от радости не запрыгаешь.

Он так и сказал сэру Уэлсли, слово в слово, со всей своей грубой солдатской прямотой. «Солдафон!» — вызверился генерал-губернатор, но виду не подал. Наоборот, изволил посмеяться, прикрывая нос надкушенным кельнской водой платочком — от генерала изрядно попахивало. Он искоса осмотрел бриджи высшего офицера, но ничего пикантного не углядел. Белоснежные, обтягивающие ляжки штанишки, заправленные в высокие черные сапоги, с тыла прикрывали длинные фалды ярко-красного мундира. Никаких подозрительных пятен на виду!

В талии Лейк был туго затянут в бордовый офицерский шарф, завязанный узлом на левом, как принято в пехоте, боку. Его двууголка, нависая над носом подобно огромному клюву пеликана, визуально увеличивали орлиный нос генерала, но ничего не могла исправить — на лице Джерарда упрямо застыло какое-то детское выражение наивности и обиды, тем более странное, если учесть биографию этого джентльмена. Он прославился неслыханной жестокостью во время недавнего подавления восстания в Ирландии, а прибыв в прошлом году в индийские колонии, тут же принялся укреплять дисциплину. Плетки так и охаживали солдатские спины, а генерал наблюдал за экзекуциями все с тем же видом доверчивого ребенка.

— Пора бы нам уже начать, сэр. Раньше выйдем, быстрее разберемся с нашими затруднениями. Да и вас не хотелось бы надолго отвлекать от многотрудных забот — без вашего ежедневного попечения колония зачахнет, — заявил генерал, изображая рубаху-парня.

Эта дерзость, завернутая в грубую лесть, в неуклюжий комплимент, заставила сэра Ричарда недовольно поджать губы. Но он промолчал, хотя на языке так и вертелся ответ — мол, не дело армии судить о гражданском управлении и уж тем более торопить генерал-губернатора. Но нет, он слишком нуждался в этом человеке, от него зависело всё. Во-первых, карьера самого 1-го маркиза Уэлсли. Во-вторых, то, что выстроено трудами нескольких поколений торгашей, пьяниц и взяточников неподалеку от Бенгальского залива — все Калькуттское президентство, а быть может, и судьба Ост-Индской компании и ее владельцев как из правительства, так и Сити (1). И, в-третьих, сама жизнь всей этой разгоряченной публики из европейцев, живущих в Бенгалии и сейчас провожавших войска, которые отправлялись на войну. На неожиданную, свалившуюся как снег на голову новую индийскую кампанию. Причем с грозным неприятелем — со странным альянсом, созданном в Дели энергией крайне опасного противника, генерал-майора Платова. Иностранных генералов Индостан повидал немало — чаще всего самозваных, но встречались и настоящие. Но ни один из них не мог похвастаться лишь малой частью свершений этого русского атамана. Этот новоявленный Александр Македонский пугал, а та легкость, с которой он пересек всю Азию с севера на юг, разбивая в пух и прах врагов и делая союзниками или друзьями остальных, заставляла нервничать, не спать ночами и изводить себя мрачными мыслями.

Но Лейк был невозмутим. Лейк был как скала. Скала Дырявое Ведро. Сэр Ричард рассмеялся в носовой платок.

— Отчего вы так уверены в успехе, мой дорогой генерал? — спросил он, пытаясь придать голосу оттенок дружеской интимности. Он задавал этот вопрос уже не первый раз, но возвращался к нему снова и снова. — Считаете, у вас достаточно войск, чтобы справится с неприятелем? На нас лежит священный долг дружбы — мы не можем бросить наших индийских союзников.

— Сто раз вам говорил: я буду бить этих черножопых, сколько бы их ни собралось! — рубанул воздух рукой генерал. — Для этого войск у меня достаточно. Из армии калькуттского президенства я забрал два из трех полков европейской пехоты, все пять полков местной и три английской кавалерии и девять из двенадцати двухбатальонных полков индийской пехоты, а также этих красавцев из 74-го и 78-го.

Лейк с выражением полного одобрения кивнул на строй шотландских стрелков, переминавшихся с ноги на ногу в ожидании начала парада. Они, в своих высоких шапках-боннетах с черными страусиными перьями — таких густых, что головной убор издали выглядел, как медвежья гвардейская шапка, — коротких бледно-краповых мундирах и темно-синих юбках-килтах на хайлендерских легких пехотинцах и желто-коричневых — у горцев Фрейзера, напоминали чудо-богатырей. Всего два батальона, по одному от каждого полка — но каких! Их послужной список был безупречным, летописи боевого пути вдохновляли на ратные подвиги. Настоящая элита! Не дрогнут и не побегут. До последнего солдата под свою заунывную волынку будут идти вперед.

— Одиннадцать тысяч пехотинцев, пять тысяч кавалерии и два батальона европейской артиллерии — да с этой армией я дойду до Лахора! — с воодушевлением воскликнул генерал, сверкая глазами. — А если надо, то и до Кабула.

— По последним сведениям мистера Брэддока, против вас выступит пятьдесят тысяч! — гнул свою линию обеспокоенный Уэлсли. — И это не та толпа, с которой мы привыкли иметь дело. Махараджи предприняли немалые усилия, чтобы обучить свои армии по европейскому образцу. Проклятые французы! Это все их рук дело.

Лейк топнул в раздражении ногой.

— Пусть ваш Брэддок засунет свои сведения туда, откуда у меня льет непрестанно! — Уэсли покраснел и набрал воздуха, чтобы высказать свое возмущение, но генерал не дал ему и слова вымолвить. — Я объясню вам, сэр, в чем залог нашей победы. Мы набираем своих солдат из раджпутов (2). Это воины, а не отбросы. А к махараджам бежит всякая шваль в надежде заработать горсть пайсов. В каждом батальоне сипаев у меня 22 британских офицера. Двадцать два!! Из лучших британских фамилий! Из тех, у кого хватило фунтов, чтобы купить себе офицерский патент. А у Холкара? У Синдии? К ним