Атаман - Алексей Викторович Вязовский

Азмуддин задумался, Фейзулла, как уже принятый в нашу компанию, не постеснялся проявить инициативу:

— Черный флаг — пиратский. Если о стяге для нового отряда думаешь, атаман, выбирай черно-красно-зеленый.

— Это почему?

Хан принялся загибать пальцы:

— Зеленый — цвет ислама, раз. Красный и черный — цвета богини Кали, два. Афганцы довольны, да, гуркхи довольны, да…

Мне бы ответить, что казаки в эту схему никак не вписываются, но мысли мои унеслись совсем в иную степь: флаг флагом, а без артиллерии большому отряду — никак. Нужно отправляться на поклон к Карпову.

* * *

Аким Акакиевич нашелся не в арсенале, не на стенах цитадели, а в речном порту — и с весьма озабоченным лицом. Не нужно быть физиогномистом или шпионом, хорошо погревшим уши на совещании главных вождей похода, чтобы сообразить: планируется движение объединенных сил вдоль речных трасс. Все тяжести — а их в войске будет немеряно, никаких слонов не хватит — отправят водным путем, а тяжелую артиллерию — в первую очередь. Сперва по Ямуне, притоку Ганга, являющейся судоходной ниже Дели, а потом по Гангу до самой Калькутты. Отсюда и терзания в глазах у нашего главного пушкаря.

— А, Петр, — обрадовался он моему появлению, — удачно ты подошел. Ты, говорят, большой знаток местной жизни. Можешь мне помочь разобраться с грузоподъемностью этих лодок?

Полковник махнул рукой на стайку разного размера баркасов и плоскодонок, покачивающихся с убранными парусами и веслами на зеленой спокойной, но очень грязной воде — пованивало от нее изрядно. Надо думать, все эти плавсредства или принадлежали казне, или, что более вероятно, были реквизированы на нужды армии.

— Сей момент, господин полковник! Паша, разберись.

Зарубаев, сопровождавший меня как телохранитель, отправился узнавать у речных капитанов, что интересовало Акима Андреевича. Он хорошо говорил по-персидски, а в Дели и вообще в Северной Индии фарси являлся чуть ли ни государственным языком. Он довольно быстро выяснил не только названия корабликов, но и их ТТХ.

Прогулочные остроносые шикары с их изящными обводами Карпова не заинтересовали — он нацелился на крупные баджары с каютой по центру и пургусы, используемые для погрузки и разгрузки больших морских судов, но и для речного каботажа.

— Еще вот эти монстры, — показал урус-сардар на баркасы с задранной кормой и почти клюющие носом воду. — Называются кателлы. Уверяют, что на них можно перевозить груз весом до пяти тысяч бенгальских маундов.

— Маунд — это сколько? — тут же переспросил полковник, явно заинтригованный.

— Примерно, 80 фунтов, — без уверенности в голосе сообщил Зарубаев, почесав в затылке.

Я быстро произвел подсчеты в голове: выходило что-то вроде 120 тонн. Ничего себе речной баркасик! Теперь понятно, как индусам удается переправлять на побережье столько хлопка, тканей, зерна, леса и металлов из глубины материка.

У Карпова явно поднялось настроение.

— Это ж сколько полезного груза сможем с собой захватить! Были бы у делийцев лафеты, так вообще был бы рай! Представляешь, Петр, в Красном форте неплохие в принципе орудия лежат на каменных ложах!

Я покачал головой от удивления:

— Это как?

— А вот так, как я сказал. Бойница, а перед ней каменное основание. И на него взгромоздили немалых размеров ствол. Который нельзя поворачивать! Крепостные лафеты можно по пальцам пересчитать.

— Не может быть! — вырвалось у меня, но потом внезапно осенило. — А что если поставить такие пушки на нос самым крепким баркасам? Получится канонерка. Поворот орудия будет осуществляться с помощью весел. Крепостей вдоль Ганга нам хватит с избытком. И Калькутта на берегу реки стоит. А еще нужно же, чтобы кто-то на воде прикрывал флотилию с припасами и огневым запасом.

Полковник задумался, потом разулыбался.

— А это мысль! Крепкого тикового дерева здесь хватает, мастера живут отменные — уже имел случай убедиться. Соорудим надежную станину, слоном ствол закинем — главное, чтобы вот такой «пургус», — ткнул пальцем Карпов в кораблик, — под воду носом не ушел. Тут посчитать нужно.

— Так прежде чем плыть, проведите испытания. Постреляйте на реке.

— Так и сделаем. За идею — спасибо!

— Чем богаты, Аким Акакиевич!

Главный пушкарь похлопал меня по плечу.

— Проси, что хочешь!

— Эээ… Единорог, конечно, не дадите…

Карпов рассмеялся и показал мне кукиш.

— Совесть-то поимей! Правду про тебя говорят — наглый не по годам!

— А зембуреки мои вернете?

— Верблюдов-то этих? Ой, да забирай хоть все! Мне бы теперь управиться с тем, что появилось. Хорошо хоть есть артиллеристы-наемники. Португальцы. Их атаман наш сманил.

— А картечные снаряды?

— Тут ты уж сам вертись. Порох я тебе выделю, свинца отсыплю, пулелейки найду. Умельцев-мастеров в Дели хватает, были бы гроши.

Я вздохнул. Рассчитывать на походную казну? Очень я сомневаюсь. Похоже, придется напомнить Сингху, что он мне лакх серебра обещал.

«Вот я и начинаю уже мыслить себя в отрыве от Войска», — сразу взгрустнулось мне.

— Петя, — вдруг понизил голос Карпов, — я тебе ничего не говорил, но у большинства полковников на тебя зуб. Уж не знаю, чем ты им насолил, парень ты вроде толковый, и польза от тебя есть, но Матвею Ивановичу в уши на тебя льют. Дескать, зазнался, ставишь себя словно родовитый. Имей в виду!

— Спасибо за предупреждение, Аким Акакиевич! — искренне поблагодарил я полковника, хотя ничего нового он мне не сообщил.

Я и сам чувствовал растущую стену отчуждения между мной и войсковыми вождями. И был уверен, что дальше будет только хуже. Их же от злости разорвет, когда они узнают, что у меня под началом под четыре тысячи человек и под сотню фальконетов, а у каждого из них — хорошо если 700–800 и одна-две маленькие пушечки. Интересно, как поведет себя Платов в этой ситуации?

(1) «Вареные раки» — прозвище британских солдат, носивших красные мундиры.

(2) Склонность не только делийцев, но и всех жителей Индостана к дорогим побрякушкам, вроде золотых браслетов, на теле, дошедшая до наших времен, объясняется неожиданным фактом: Великие Моголы запрещали отнимать у своих подданных личные украшения.

Глава 9

«Лучше плыть по волнам, чем биться о скалы», — так в моей прошлой жизни сказал один приятель, когда поведал о своем походе во власть.

Он, далекий от государевой службы человек, поддался искусу и стал советником губернатора в наших краях. И очень быстро выяснилось, что против него