Кубинец - Алексей Викторович Вязовский

Я примерил костюм. Он сидел удивительно хорошо, словно был сшит специально для меня. Рубашки не стесняли движений, ткань была приятной к телу. Туфли сели просто замечательно, ноги, до этого обходившиеся только сандалиями, чувствовали себя, будто эта обувь на них уже не один год. Я чувствовал себя иначе. Не просто одетым, а совсем другим человеком.

— Сколько с меня, сеньор? — спросил я.

— Тридцать два… Впрочем, скидку для такого симпатичного юноши я сделаю. Ровно тридцать песо.

Терпимо — костюм и туфли того стоили. Я отсчитал деньги, аккуратно положил возле кассы.

— Отличный выбор, юноша, — сказал продавец, принимая купюры. — Вам этот костюм очень к лицу. А теперь, если вы позволите мне дать совет… Хороший костюм — это лишь половина дела. Вам нужна модная стрижка. И шляпа.

Я кивнул. Он был прав. Мои волосы, длинные, растрепанные, никуда не годились. И старая панама… это был последний отголосок Луиса-полотёра.

— Ваши старые вещи? Упаковать их?

Я подумал. Одежду попроще я куплю, не сегодня, так завтра. А это… Не хочется даже вспоминать.

— Если можно, выбросьте. Мне они больше ни к чему.

— Удачи вам, молодой человек.

Выйдя из магазина, я чувствовал себя по-другому. Моя походка стала увереннее, плечи расправились. Парикмахерскую долго искать не пришлось. Шагов через тридцать я увидел её. Над входом висела медная табличка: «La Elegancia». Элегантность. Я улыбнулся. Подходящее название.

Внутри было чисто и пусто. На стене висели плакаты с изображениями модно стриженых мужчин, а в кресле сидел толстый сеньор с газетой в руках, которому неторопливо брил шею молодой парикмахер. Я подошел к свободному креслу и сел.

— Какую прическу хочешь, парень? — спросил парикмахер, вытирая руки. Он был молод, с лихо закрученными усами и дерзким взглядом.

— Самую модную, — ответил я. — И побрейте меня, пожалуйста.

Парикмахер ухмыльнулся, словно это была шутка.

— Побрить? Да у тебя и щетины нет, пацан.

Он был прав. Тело Луиса, хотя и молодое, пока еще не обзавелось густой растительностью. Так, торчали несколько волосков на подбородке, да на верхней губе пробивался намек на будущие усики. Но это было частью ритуала, частью преображения. Я хотел если не услышать скрежет щетины под лезвием, то хотя бы почувствовать холод стали на своей коже.

— Всё равно, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — Побрейте.

Парикмахер поднял бровь, но ничего не сказал. Он закончил с толстым сеньором, принял деньги. Потом набросил на меня полотенце, налил в ладони горячей воды из медного ковша, смешал ее с ароматным мылом. Теплая, густая пена покрыла мое лицо, обволакивая кожу мягким, чуть щиплющим облаком. Остро отточенная бритва скользнула по щеке, оставляя после себя гладкую, прохладную кожу. Это было необычное ощущение — интимное, почти роскошное. Моя жизнь, особенно здесь, не изобиловала такими простыми удовольствиями.

Затем парикмахер занялся моими волосами. Сначала помыл волосы, и его прикосновения к голове привели меня в восторг. Работал он быстро и чётко. Ножницы летали и щелкали, не останавливаясь ни на секунду. Он хватал мои космы, казалось, беспорядочно. Я специально прикрыл глаза, чтобы увидеть результат, не наблюдая процесса.

— Ну вот, готово, молодой человек!

Он сдернул простыню с плеч, и я посмотрел в зеркало. Эффект превзошел все мои ожидания. В зеркале я увидел отдаленно похожего на прежнего Луиса довольно симпатичного юношу, хоть и всё ещё излишне худощавого. Щекастости не хватает. Но в целом это был новый человек. Парикмахер показал мне в зеркало затылок. И там меня всё устроило.

— Отлично, парень, — сказал он, с гордостью осматривая свое творение. — Теперь ты настоящий сеньор.

Я заплатил ему, вышел на улицу. Солнце уже не слепило — еще немного, и оно коснется горизонта. И мир вокруг казался мне новым. И теперь прогулка по городу ощущалась совсем иначе — люди, встречавшиеся на пути, теперь не шарахались, не смотрели с презрением. А одна дама лет тридцати даже откровенно улыбнулась, посмотрев на меня. Новый костюм творил чудеса. Я зашел в маленький магазинчик и купил шляпу-федору, классическую, в светлых тонах, идеально дополняющую мой образ.

Напялив шляпу, я вышел на улицу. Часовой магазин. А почему бы и нет? Я же не собираюсь покупать «Картье» или «Патек Филипп». Что-нибудь скромное, не бросающееся в глаза. Конечно, наручные, карманные не для такого костюма. Даже долго не выбирал — «Тиссо» с черным циферблатом и тонкими светящимися стрелками. Они меня будто ждали. Мы быстро подобрали к ним ремешок и через пять минут я уже шел по улице, ощущая их приятную тяжесть на запястье.

Тут-то я окончательно почувствовал себя частью этого мира, а не его призраком. Гавана после шторма, была полна жизни. Женщины в ярких платьях прогуливались с кавалерами, мальчишки играли в уличный футбол, проворно уворачиваясь от проезжающих автомобилей. Из открытых дверей кафе доносились ритмы сальсы и смех, перезвон посуды.

* * *

Зачем я повернул? Да здесь просто тише, воздух прохладнее. Просто решил пройтись и посмотреть на здания. На углу, у подножия массивной, старинной тумбы, я увидел афишу. Яркую, броскую, с изображением мужчины в смокинге. Подпись крупными буквами: «FRANK SINATRA». Ниже — «Hotel Capri». Я всмотрелся в изображение певца, который держал в обеих руках штангу микрофона.

Этого я знаю: он звучит везде. Из музыкальных магазинчиков, по радио. Мне нравится. Хороший голос, красиво поет, хотя вроде и просто. Легко представить, как задолго до войны вечером в Одессе под него танцуют пары на улице.

Я подошел ближе, провел пальцами по шершавой бумаге. Неужели можно просто прийти, купить билет и послушать музыку? Окунуться в обычную жизнь? На секунду представить, что ты не один. Я спросил у прохожего дорогу к Капри, быстрым шагом, почти бегом добрался до отеля.

Билетов не было. Это было ясно по толпе, что толкалась у входа. Богато одетые мужчины и женщины, шикарно одетые, громко смеющиеся, пахнущие дорогим парфюмом, заходили по красной дорожке внутрь. Они не смотрели на меня. Я был для них пустым местом. Но я видел, как поодаль, в тени пальм, кучкуются какие-то мужчины в ярких рубашках. Наверняка спекулянты.

Я подошел к ним. Они окинули меня внимательным взглядом, оценивая новый костюм, шляпу, часы. Неуверенности, присущей Луису, больше не было в моей походке. Я чувствовал себя на равных.

— Чего тебе, парень?

— Билет, — произнес я. — Один на Синатру.

Один из них, с хитрым прищуром