Кубинец - Алексей Викторович Вязовский
— Не припомню, чтобы среди ваших знакомых числился кто-то вроде… — он сделал паузу, явно подыскивая слово, — … такого. Вы, молодой человек, здесь что-то продаёте? Или, быть может, вас прислали с поручением?
Рыжеватый парень рядом со Сьюзен тихонько хихикнул в свой стакан, и покачнулся. Похоже, он был уже прилично подшофе. Я почувствовал, как мои кулаки невольно сжимаются, а тело напрягается. Плевать, что он сильнее — я был готов. Мои мысли метались, пытаясь найти достойный ответ, который бы не вызвал скандал, но при этом поставил этих индюков на место.
— Я здесь, сеньор, как и вы, — сказал я, стараясь говорить спокойно, — пришел на концерт.
Уилли усмехнулся.
— И где вы слушали музыку? В партере на галерке? — он смерил меня взглядом. — Билет, полагаю, вы выиграли на радио? Или нашли на дороге?
— На дороге вас нашли, — пошел я на обострение. — С такими манерами… может, даже и в канаве.
Улыбка сошла с лица Уилли, он сжал кулаки. Рыжеватый парень перестал хихикать. Сьюзен я не видел, она только что шагнула чуть в сторону, а мне приходится смотреть в глаза блондину.
— Ты, кажется, не понял своего места, парень, — прорычал он. — Тут не принято хамить людям, которые…
— Достаточно, мастер Уилли! — Сьюзен шагнула между нами, причем я остался на месте, а здоровяку пришлось сдвинуться назад. — Я не потерплю такого обращения с моим другом. Если вы не можете вести себя прилично, я прошу вас оставить нас. И вы, Роули!
Досталось и рыжеволосому — девушка кивнула на его стакан, спросила:
— Это уже третий! Вы что же, надеетесь, что я вас буду тащить в гостиницу⁈
Оба парня выглядели ошарашенными. Они явно не привыкли к тому, чтобы им указывали.
— Но, Сьюзен… — начал было Роули, но она лишь махнула рукой.
— Мне нужно поговорить с Луисом. Если вы хотите подождать, вы можете это сделать в баре. Или идти домой.
Её голос был вежливым, но непреклонным. Уилли, помявшись, понял, что проиграл. Он бросил на меня испепеляющий взгляд, развернулся и, не сказав ни слова, направился к бару. Рыжеватый парень, бормоча что-то неразборчивое, поспешил за ним.
Сьюзен обернулась ко мне, и её лицо озарилось улыбкой.
— Какой же ты… — она покачала головой, смеясь. — Острый на слово. А ведь семья Уилли действительно, поднялась в Чикаго с самого низа. Жили рядом с неграми в гетто.
— Он американец?
— Как и я. А ты?
— Я родился в Гаване.
— У тебя странный испанский…
Я почувствовал, как щеки мои наливаются краской.
— Совсем недавно я заикался, сеньора.
— Какая я тебе сеньора? — рассмеялась она. — Сьюзен. Спасибо, что поставил этих двоих на место. Они… они так утомляют. Мой отец надеется, что я выйду замуж за кого-то из их круга. Но они такие… одинаковые.
Она сделала жест рукой, выражающий скуку. Я посмотрел на неё, пытаясь понять, было ли это просто выражение вежливости или что-то большее. Но в её глазах была искренность.
— Концерт тебе понравился? — спросила она.
— Очень!
— Да. Очень. Это… было потрясающе. Во мне до сих пор живет эта музыка
— Во мне тоже, — я глубоко вздохнул, произнес. — Могу ли я тебя угостить чем-нибудь в баре? Или, может быть, прогуляемся? Ночная Гавана — это очень романтично.
— О! Мы дошли до романтики! Как все стремительно, — Сьюзан мне мило улыбнулась, я почувствовал, как краснею.
— Что же… Пойдём, мой спаситель!
Она взяла меня под руку, снова тесно прижавшись, как тогда, под дождем, и мы пошли по Малекону. Слева — чёрная гладь океана, рокочущего свои вечные песни. Справа —вывески казино и отелей мерцали, освещая прохожих разноцветными огнями. Люди гуляли, танцевали прямо на тротуарах под музыку мелких оркестров, доносившуюся из дверей открытых настежь баров. Сколько же здесь было небольших дансингов! Почти в каждом дворе.
— Сьюзен, — начал я, — что тебя привело в этот город?
Она улыбнулась.
— Мой отец, — ответила она. — Он крупный сахарный оптовик. Делает на острове, по его выражению, большой бизнес. А я… я здесь, чтобы учиться.
— Учиться? — удивился я. На Кубе с учебой было не очень — сюда богатые американцы приезжали развлекаться и наслаждаться жизнью.
— Да. Я мечтаю танцевать. Профессионально. Здесь, в Гаване, есть замечательная танцевальная академия. Я занимаюсь классическим балетом, но также изучаю кубинские танцы. Это… это совсем другое. Здесь столько страсти, столько ритма. Я даже выступаю в одном варьете в кордебалете, чтобы набраться опыта. Мой отец не очень этим доволен, он считает, что это не подобает его дочери. Но мне нравится.
Её глаза сияли, когда она говорила о танцах. Я чувствовал, как её энергия передаётся мне.
— Варьете? — сказал я, и вдруг в моей голове возникла шутка. — Надеюсь, мне найдется место в первом ряду на премьере.
Сьюзен рассмеялась, её смех был звонким и искренним.
— Ну, теперь-то ты точно достоин первого ряда, Луис, — сказала она, слегка подталкивая меня локтем. — Ты так изменился с нашей последней встречи. Тогда выглядел… как оборванец из гаванских трущоб. Не в обиду, конечно.
Я улыбнулся, но внутри у меня все сжалось. Я ведь так и оставался тем самым оборванцем из гаванских трущоб. Фактически, бездомным.
— Я, как и ты, попал под удар стихии. Не суди меня строго.
Мы шли дальше, и Гавана обволакивала нас своими звуками и запахами. Из открытых дверей баров, где неоновые огни бросали разноцветные блики на лица танцующих, доносились ритмы сальсы и мамбо. Мелкие оркестры, состоящие из пары гитаристов, контрабасиста и перкуссиониста, играли зажигательные мелодии, и люди не могли устоять на месте. Пары кружились в вихре танца, их тела сливались в едином движении, полном страсти и чувственности.
— Ты любишь танцевать? — спросила Сьюзен, её глаза блестели от огней.
— Какой же кубинец не любит? — честно соврал я.
Мы прошли мимо небольшой площади, где под раскидистыми фикусами раскинулось несколько уличных кафе. За столиками сидели люди, потягивая ром и пиво, оживлённо беседуя. Над площадью
