Кубинец - Алексей Викторович Вязовский

— Почти всё раскуплено, chico. Есть один билет, в партер. Но очень дорого.

— Сколько? — спросил я.

Он назвал сумму, и я невольно присвистнул. Десять песо за билет! Космические цены. Да на десятку семья из трех человек спокойно живет неделю. Ни в чем себе не отказывая.

— Ну давай свой один билет.

Он протянул мне картонный прямоугольник. Небольшой, плотный, с золотым тиснением. Я отдал деньги. Затем, придерживая шляпу, пошел ко входу в отель.

Я вошел в вестибюль. Отель «Капри» подавлял роскошью с порога. На каждом квадратном сантиметре висела бирка «это стоит очень дорого». Да у портье костюм лучше моего! Воздух здесь прохладный — работали подвесные вентиляторы, что само по себе диковинка для меня. Потолок высокий, с лепниной и позолотой, люстры свисали, как гроздья хрустальных виноградин, бросая на мраморный пол мерцающие отсветы. Люди сновали туда-сюда, их голоса сливались в негромкий, уверенный гул. Официанты с подносами, швейцары в безупречных ливреях — все двигались с удивительной грацией, будто участвуя в каком-то балете.

Я чувствовал себя здесь не в своей тарелке. Мой новый костюм, хоть и был чистым и светлым, казался очень простым по сравнению с нарядами окружающих. Я снова почувствовал себя случайно забредшим на праздник бедняком.

Концертный зал был еще более ослепительным. Красный бархат кресел, позолоченные балконы, сцена, залитая мягким, театральным светом. Толпа, плотно заполнившая зал, была такой же, как и в вестибюле: богатые, красивые, уверенные в себе люди, беззаботно смеющиеся, ожидающие чуда. Я прошел к своему месту — оно оказалось не самым лучшим, но и не самым худшим, где-то сбоку, ближе к сцене. Я сел, погрузившись в мягкость бархата, и ощутил странную смесь облегчения и неловкости.

Свет приглушили. Зал затих, лишь легкий шепот пробежал по рядам. На сцену вышла группа музыкантов: контрабас, ударные, рояль, духовые. А затем, под вспышку софитов, появился он. Фрэнк Синатра. Невысокий, элегантный, в черном смокинге. Он стоял там, на сцене, и казалось, весь мир вокруг него растворился. Его улыбка была легкой, чуть надменной, но при этом располагающей.

Он начал петь. Голос, тот самый, что я слышал из радио, теперь звучал живьем, наполняя зал бархатными, обволакивающими звуками. Каждая нота, каждая фраза были отточены до совершенства. Английский я не знаю, но понятно, что поет он о любви, о разлуке, о мечтах. Его голос, казалось, проникал прямо в сердце, пробуждая там что-то давно забытое. Я сидел, закрыв глаза, и слушал. Думал о Софье. О ее смехе. О запахе корицы в нашей кухне. О том, как все это было когда-то. Боль была острой, но странно сладкой. Как будто этот человек, Синатра, каким-то волшебством возвращал мне часть меня самого, которую я считал потерянной навсегда.

* * *

В антракте зал загудел, словно улей. Люди поднялись, разминая ноги, направляясь в фойе. Я тоже встал. Мне нужно было немного воздуха, немного тишины, чтобы осмыслить все, что я чувствовал — само собой пошел к буфету. Цены здесь были, конечно, тоже космические. Стакан лимонада, который на улице стоил двадцать сентаво, здесь предлагали за песо. Я покачал головой. Это был другой мир.

Я стоял у мраморной стойки, делая вид, что изучаю меню, хотя на самом деле просто пытался освоиться в этой роскоши. Пока привыкал, раздался звонок — сейчас начнется второе отделение.

После концерта, уже на выходе из отеля я услышал знакомый голос, прозвучавший совсем рядом. Чистый, мелодичный, с легким акцентом, который я уже успел узнать.

— Луис? Не может быть…

Я медленно повернулся. Она стояла рядом в окружении молодых мужчин, в роскошном, струящемся платье цвета морской волны, с драгоценностями, мерцающими на ее шее и запястьях. Ее светлые волосы были собраны в высокую прическу, а глаза… ярко-голубые глаза, которые я запомнил, смотрели на меня с нескрываемым изумлением. Сьюзен! Та самая девушка, что уронила зонтик в шторм. И она была еще прекраснее, чем я помнил.

— Джентльмены, это мой спаситель!

Глава 9

Вот так неожиданность! Я, если честно, остолбенел на секунду. Даже во рту пересохло. Внезапно всё как бы сдвинулось, сосредоточилось вокруг Сьюзи, стало фоном для нее. Отель, богачи, шикарные машины — всё выстроилось вокруг её улыбки. Мой новый костюм, купленный всего несколько часов назад, уже не казался таким идеальным рядом с её нарядом, этими бриллиантами… Но её взгляд не был осуждающим, в нём была лишь искренняя, непритворная радость узнавания.

— Господа, познакомьтесь. Это Луис! — воскликнула она, еще шире улыбаясь.

А зубы у девушки словно жемчуг!

Её сопровождающие разом повернулись ко мне. Их лица, до этого полные самодовольного безразличия, мгновенно приобрели настороженное, даже неприязненное выражение. Не знаю, в каком они статусе — братья, приятели, может, даже один из них в женихах числится, но я только что стал досадной помехой в их жизни. Камешком в туфле. Мухой, упавшей в суп.

Ближе ко мне стоял высокий, широкоплечий, с коротко стриженными светлыми волосами и квадратной челюстью. Его костюм из тонкой шерсти сидел на нём так, будто был частью его самого, а на руке поблёскивали массивные золотые часы. Он просто-таки излучал уверенность и неприкрытое превосходство. Его глаза, серые и холодные, скользнули по мне с головы до ног, остановившись на моих новых туфлях, словно пытаясь понять, сколько стоит одежда на мне.

Второй был полной его противоположностью: невысокий, щуплый, с жиденькими рыжеватыми волосами, щедро набриолиненными и тщательно причёсанными на косой пробор. На его лице, усеянном веснушками, играла снисходительная улыбка, а в руке он держал стакан с чем-то прозрачным. Костюмчик тоже не из дешевых, но сидит мешковато, будто он его одолжил у кого-то. Этот изображал скуку. Всюду-то мы были, всё-то мы видели.

Рыжий что-то буркнул по-английски, тоном, которым обращаются к прислуге.

— Луис не говорит по-английски, — заявила Сьюзен. — Будьте добры разговаривать по-испански.

— Спаситель? — пробасил широкоплечий, обращаясь к Сьюзен, но его глаза не отрывались от меня. В его голосе прозвучала нотка насмешки. — Дорогая, ты преувеличиваешь, как всегда. Неужели этот дрыщ может кого-то спасти?

Сьюзен слегка нахмурилась.

— Мастер Уилли, вы забываетесь, — произнесла она, и в ее голосе прозвучала сталь. — Этот молодой человек помог мне, когда вы, — она бросила взгляд на широкоплечего, — предпочли в шторм бросить меня одну.

Блондин, казалось, пропустил её слова мимо ушей. Он сделал шаг вперёд, остановился очень близко ко мне. Будто в разборках с