Медведев. Книга 3. Княжество - Гоблин MeXXanik
Поэтому я, стараясь сохранить спокойствие и ту самую вежливость, которая обычно спасает от лишних драм, поинтересовался:
— Долго у вас длится обед?
— Час! — отрезала она так, будто я только что посягнул на её священные права. Веки хлопнули густо накрашенными ресницами, и этот жест получился скорее как удар плёткой, хлёсткий и демонстративный. — Или я, по-вашему, должна давиться и приобретать желудочную хворобу?
Я открыл было рот, чтобы вставить хоть слово в оправдание своего присутствия, мне попросту не дали этого сделать. Женщина с видом полководца, только что выигравшего генеральное сражение, резко захлопнула окошко. Стекло дрогнуло, будто само согласилось: победа одержана.
И остался я стоять в холле, глядя на пожелтевшую картонку с гордым словом «Обед», словно это был флаг, водружённый над поверженной крепостью.
Я глубоко вздохнул, отступил в сторону, решив не мешать святому таинству. Не стоило привлекать к себе внимание репортеров, которые из любого пустяка способны раздуть сенсацию. Потому я принялся с ленивым интересом осматривать холл. Глаза скользили по стенам, старым креслам с чуть протёртыми подлокотниками, по черно-белым фотоснимкам в рамках, которые, казалось, висели здесь со времён основания Империи. Взгляд на миг задержался на девушке, что провожала меня в кабинет главного редактора. Она всё так же стояла у стойки, оживлённо беседуя с дружинником, будто у них было тысяча общих тем и ни одной заботы.
Заметив, что я смотрю в её сторону, девушка легко повернула голову, что-то сказала своему собеседнику, и уже через секунду заскользила ко мне. Подошла без лишней суеты, будто знала, что её присутствие здесь вполне естественно. Затем слегка наклонила голову. В её глазах блеснуло искреннее участие, то самое редкое выражение, которое не спутаешь с вежливой дежурной улыбкой.
Только теперь я разглядел её как следует. Высокая, статная, будто сама уверенность решила прогуляться по коридорам. Рыжеватые волосы аккуратно уложены: не слишком строго, но и без намёка на беспорядок. Лицо мягкое, но при этом с чётким силуэтом: высокие скулы придавали облику лёгкую аристократичность. Небольшой прямой нос добавлял строгости, которую, впрочем, моментально уравновешивали мягкие губы, тронутые деликатной улыбкой. Казалось, что девушка знала больше, чем собиралась сказать.
Глубокие карие глаза с золотистой искрой смотрели цепко и внимательно, будто сразу искали в собеседнике что-то настоящее, а не поверхностное. В этом взгляде чувствовались и ум, и скрытая доброта, и вызов окружающему миру. А лёгкий румянец на скулах оживлял лицо, оно будто само светилось изнутри. Всё это вместе создавалo ощущение спокойной силы и внутреннего равновесия, при котором невольно хотелось доверять. Или хотя бы притворяться, что доверяешь.
Мне подумалось, что если есть ведьмы, то эта дама — точно их полная противоположность.
На девушке было простое синее платье с кружевным воротником, из тех, что так любили преподаватели музыки, которые считалось, будто строгость и гармония идут рука об руку. На шее висела длинная цепочка с небольшим кулоном, который то и дело поблёскивал в свете ламп, словно старался подчеркнуть её сдержанную элегантность.
— С вами всё в порядке? — участливо уточнила она, и в голосе слышалась не дежурная забота, а настоящее желание убедиться, что я не свалюсь в обморок прямо посреди холла.
— В полном, — заверил я и махнул рукой в сторону окошка. — Осматриваюсь здесь. Ну и жду, пока у кассира закончится обед. Надеюсь, что осталось недолго. Точного времени нигде не указано.
Я развел руками, всем своим видом давая понять, что не знаю, как долго я буду еще ходить по холлу редакции.
Девушка удивлённо приподняла брови, и в её глазах мелькнула смесь недоумения и лёгкой усмешки.
— Обед? — переспросила она. — Вы уверены?
В её голосе прозвучало такое искреннее удивление, будто я только что заявил: мол, в подвале этого здания для хозяйственных нужд разводят крокодилов.
— Ну да, — кивнул я с самым серьёзным видом. — Я всё понимаю: Рабочий кодекс. Такими вещами не шутят.
Девушка лишь слегка покачала головой. Движение вышло коротким, но выразительное, как у учительницы, которая только что застукала ученика за глупой отговоркой. Ничего больше не сказав, она решительно направилась к окошку и коротко постучала.
— Кто там опять⁈ — раздался изнутри всё тот же раздражённый голос, в котором слышалось вечное недовольство жизнью. Но стоило створке со скрипом приоткрыться, и кассирша увидела мою спутницу, как тон дамы-кассира заметно смягчился. Более того, на лице, напоминавшем каменную стену, проступило что-то, подозрительно похожее на улыбку.
— А, это вы… — протянула она уже почти ласково.
По этому мгновенному преображению я сразу понял: мою недавнюю собеседницу здесь уважают куда больше, чем я мог подумать. И явно боятся, если улыбка рождается так быстро и против собственной воли.
— Мария, вы устроили обед? — с самым невинным видом поинтересовалась девушка.
— Ну да, — растерянно ответила кассирша и тут же торопливо добавила: — Имею полное право, между прочим.
— И давно вы начали свой обед? — продолжила моя спутница, улыбаясь так мягко, что в её голосе слышался не упрёк, а лёгкий интерес.
Женщина подняла взгляд к потолку и забормотала, явно что-то прикидывая в уме, словно пыталась вспомнить не только момент начала, но и как-то оправдать его перед невидимым судом совести.
— Между прочим, обеденное время у нас чётко прописано в договоре, который вы собственноручно подписывали, Мария, — не меняя ровного тона, спокойно продолжила девушка. — С полудня до часу дня.
— А у меня в это время много посетителей было! — вспыхнула Мария, словно надеялась отпугнуть правду громкостью голоса.
Девушка удивлённо нахмурила брови, и в её взгляде промелькнуло недоумение:
— Что-то не припомню, чтобы в редакцию сегодня валом шли люди, заказывающие рекламу, — задумчиво протянула она, лениво барабаня ногтями по деревянной стойке.
Мария насупилась, губы её поджались, словно хотели вернуть сказанное. Видно было, что блеф не сработал, и осознание этого давалось ей тяжко.
— Так что вы могли спокойно пообедать в отведённое время, — мягко, но с безошибочной уверенностью продолжила девушка. — И не заставлять ждать князя Северска.
Она повернула ко мне голову и едва заметным движением указала в мою сторону. Мария же проследила за этим взглядом, и её лицо переменилось на глазах. Побледнело, словно из него разом выкачали кровь, глаза округлились так, будто я появился не из холла, а прямо из страшной сказки.
— Николай Арсентьевич, — позвала меня
