Рождение шахматной королевы. Власть и триумф женщин, правивших на доске и в жизни - Мэрилин Ялом
Утонченность двора при правлении Аделаиды распространялась на столовый этикет. К примеру, в то время существовал обычай, согласно которому гости прекращали есть, как только это делали король и королева. Однажды, когда у Аделаиды пропал аппетит, она грациозно держала нож в поднятой руке в течение длительного времени, делая вид, что хочет съесть еще, тем самым позволяя своим гостям продолжать трапезу[22].
Помимо всего прочего, королева Аделаида оказывала особое влияние на своего старшего сына, ставшего императором Оттоном II после смерти отца в 973 году. Несмотря на то что в 970 году Оттон II уже женился на византийской принцессе Феофано, Аделаида продолжала править при дворе сына, по крайней мере в течение первого года своего вдовства. Она сопровождала Оттона II во время его инаугурационной поездки по землям, и ее имя фигурировало в его грамотах. Между двумя выдающимися женщинами завязалась битва за власть, которую, возможно, лучше всего описал один мудрый историк: «В доме было место только для одной королевы; функции и власть, связанные с этим положением, могли принадлежать только одной женщине. Когда молодой король обзаводился женой и та становилась королевой, его матери пора было изящно откланяться»[23].
В этой борьбе Феофано в конце концов одержала верх, и Аделаиде пришлось отправиться в изгнание. Она впала в немилость, и ситуация оставалась таковой почти десять лет, пока незадолго до безвременной кончины Оттона II в 983 году мать и сын не помирились, а вражда между невесткой и свекровью не прекратилась. И вновь соглашение было в первую очередь политическим, рассчитанным на то, чтобы две женщины могли действовать сообща, защищая права Оттона III, сына Оттона II и внука Аделаиды соответственно. Многие родственники малолетнего короля принялись бороться за контроль над мальчиком, пока в конце концов он не был передан на попечение двух императриц. Обретя опеку над ним, Феофано вновь ополчилась на свекровь, сумела отстранить Аделаиду от власти и стала единственной регентшей при сыне.
Чтобы не судить ее слишком строго, давайте теперь взглянем на произошедшее с точки зрения молодой императрицы. Будучи племянницей правящего византийского императора Иоанна Цимисхия[24], женой Оттона II и матерью Оттона III, Феофано рассчитывала обладать в германских землях такой же огромной властью, какой обладали императрицы в Константинополе. Ее брак, заключенный, когда Оттону II было 16, а ей по меньшей мере 12 лет, был в высшей степени политическим актом, призванным объединить вершины власти Востока и Запада. Приданое, данное Оттонами, подтверждало ее высокий статус: договор, написанный золотыми чернилами на пурпурном пергаменте и сохранившийся до наших дней, даровал ей обширные владения как в Италии, так и в Германии[25]. Ее же приданое, состоявшее из предметов роскоши, таких как шахматные фигуры, флаконы духов, ткани и другие сокровища, на то время было весьма богатым и породило мнение, что она заслуживает больших почестей за распространение византийской культуры непосредственно в Саксонии[26]. Она наняла группу художников, скульпторов, поэтов и греческих ученых из Константинополя, работавших при западном императорском дворе, и ввела множество изысканных практик, таких как принятие ванн и ношение шелков.
По всей вероятности, именно она способствовала популяризации игры в шахматы, поскольку при византийском дворе в шахматы играли по крайней мере с начала IX века. Вспомните злополучное письмо 802 года императора Никифора Харуну аль-Рашиду, в котором он сообщал, что покойная императрица Ирина сравнила себя с пешкой, а халифа с ладьей, – письмо, которое привело к войне и окончательному поражению Никифора. На греческом языке, принятом при византийском дворе, шахматы назывались словом затрикион, а искусство игры в них высоко ценилось, и от принцессы ждали соответствующий уровень мастерства. Как королева Тода привезла шахматы из Кордовы в Наварру, так и Феофано, скорее всего, перенесла эту игру из Восточной империи на Запад. За 13 лет брака с Оттоном II у Феофано родилось пятеро детей – четыре дочери (одна из которых умерла в раннем возрасте) и один сын, будущий Оттон III. Она выполняла роль советника по государственным вопросам до такой степени тщательно, что Оттона II часто критиковали за то, что он поступал так, как говорила ему его жена-византийка, а не совет. Немецкая знать была вдвойне враждебна к Феофано, потому что она была женщиной и потому что была иностранкой незападного происхождения, «гречанкой», как ее бесцеремонно называли за глаза[27].
Когда в 983 году супруг умер, Феофано яростно отбивалась от вражеских герцогов и принцев, которые стремились занять императорский престол, обходя вниманием ее сына. Она крепко держалась за власть, выступая от имени своего сына во всех документах, как для иностранных правителей, так и для итальянской знати. В Италии она даже издавала хартии на свое имя, и по крайней мере в одной из них, в дипломе, выданном в Равенне в 990 году, она зашла так далеко, что назвала себя imperator augustus, используя маскулятив для слова «император» вместо более распространенного слова, используемого для обозначения императрицы, imperatrix augusta. Хронист Титмар Мерзебургский восхвалял ее за «мужественную бдительность»[28]. В конечном счете, завоевав уважение, обычно оказываемое только мужчинам, Феофано стала воплощением самой сильной власти, возможной для вдовствующей королевы.
Она правила Италией в качестве королевы-регента вплоть до своей ранней смерти в 991 году, и тогда ее наследником стала не кто иная, как свекровь Аделаида! Аделаида правила от имени своего внука Оттона III, пока он не достиг совершеннолетия в 994 году и не отстранил ее от двора на том основании, что она назло отказалась проводить поминальную службу по его матери. Таким образом, их вражда продолжилась даже после того, как Феофано была похоронена.
Однако посмертное оскорбление, нанесенное Аделаидой ее невестке, не уничтожило память Феофано. Ее слава продолжала жить, особенно в монастыре Святого Сальватора Маджоре в Риети, где на фреске, написанной в 975 году, они с мужем изображены с нимбами над головой[29]. Другие изображения Оттона и Феофано, помещенные в книгах, вырезанные на слоновой кости и отлитые в виде медальонов, подчеркивали их культовое значение как высшей царствующей четы своего времени[30].
И Аделаида, и Феофано в документах, изданных их мужьями, обозначались как супруги-регенты. Это означало, что они обладали институциональной властью, которую делили со своими мужьями, пока те были живы, а затем полной властью в качестве королев-регентов после их смерти и до достижения совершеннолетия очевидных наследников. Если супруге посчастливилось прожить долгую жизнь и произвести на свет наследника, она могла получить «бонус» в конце своей жизни в виде регентства, хотя не все
